Нюйва, в древнекитайской мифологии женское божество, "сотворившее все вещи в мире", в облике полуженщины-полузмеи. Согласно мифам, Нюйва лепила людей из глины, но так как работа была весьма сложна и трудоемка, богиня стала опускать в глиняную жижу веревку и, выдергивая, стряхивать ее. Из летевших на землю комочков получались предки людей бедных и низкородных. Знатные и богатые произошли от тех глиняных фигурок, которые Нюйва вылепила своими руками. Нюйва также является героиней мифа о починке небосвода. Богиня расплавила разноцветные камни и укрепила ими небо, затем отрезала ноги у гигантской черепахи и подперла ими небеса с четырех сторон, установив космическое равновесие и всеобщую гармонию. В паре с Нюйвой фигурирует Фуси, оба — в облике человекозмеев, причем хвосты их переплетены, что символизирует супружескую близость. Согласно мифам, соединение спасшихся от всемирного потопа брата и сестры — Фуси и Нюйвы — в супружескую пару произошло для возрождения погибшего при катастрофе человечества. Фуси, Шэньнун и Хуанди Миниатюра XVIII в. В одном из популярных мифов говорится о том, как в давние времена крестьянин засадил в клетку бога грозы Лэйгуна, и на земле тотчас прекратились дожди. Когда на следующее утро человек отправился на базар за приправами, чтобы приготовить блюдо из бога грозы, его дети, девочка и мальчик, нарушили строжайший отцовский запрет, дали пленнику воды. Он снова стал могучим и вырвался из клетки. В благодарность бог оставил детям свой зуб и велел посадить его в землю. Через несколько часов из зуба выросла огромная тыква. Начался сильный дождь, и вся земля скрылась под водой. Дети спаслись в тыкве, а отец построил лодку. В ней он вместе с водой поднялся до небес и попросил властителя неба прекратить потоп. Бог внял его мольбам; вода исчезла, лодка разбилась о землю и человек погиб. Дети остались живы, так как тыква смягчила их падение. Их, единственных переживших страшный потоп, называли Фуси. Повзрослевший юноша предложил сестре стать его женой и родить детей. Сначала она решительно отказывалась, но затем уступила при условии, что он сумеет догнать ее. Так возник древний китайский брачный обычай: жених должен догнать невесту. Впоследствии эта женщина приняла имя Нюйва. Согласно другой версии предания, и мужчина и женщина хотели пожениться и иметь детей, но должны были получить разрешение богов, так как брак брата и сестры является кровосмешением. На вершине горы каждый из них разжег костер и дым костров соединился; Фуси и Нюйва посчитали это добрым знаком, и вскоре Нюйва родила кусок плоти. Фуси топором разрубил его на множество маленьких кусков и по лестнице взобрался с ними на небо. Однако резкий порыв ветра разнес куски плоти по всей земле. Упав, они превратились в людей. Таким образом на земле появился человеческий род.
Вначале во Вселенной существовал лишь первобытный водный хаос Хунь-тунь, по форме подобный куриному яйцу, и бесформенные образы блуждали в кромешной тьме. В этом Мировом яйце зародился сам собой Пань-гу.
Долгое время спал Пань-гу непробудным сном. А проснувшись, увидел вокруг себя тьму, и это его опечалило. Тогда разломал Пань-гу скорлупу яйца и вышел наружу. Все, что было в яйце светлого и чистого, поднялось наверх и стало небом - Ян, а все тяжелое и грубое опустилось вниз и стало землей - Инь.
После своего рождения Пань-гу создал всю Вселенную из пяти первичных элементов: Воды, Земли, Огня, Дерева и Металла. Делал Пань-гу вдох, и рождались ветра и дожди, выдыхал - грохотал гром и сверкала молния; если же открывал он глаза, то наступал день, когда закрывал их - воцарялась ночь.
Понравилось Пань-гу то, что сотворено оказалось, и побоялся он, что смешаются опять небо и земля в первобытный хаос. Потому крепко уперся Пань-гу ногами в землю, а руками - в небо, не давая им соприкоснуться. Прошло восемнадцать тысяч лет. С каждым днем поднималось небо выше и выше, земля становилась прочнее и больше, а Пань-гу рос, продолжая удерживать небо на вытянутых руках. Наконец, небо стало таким высоким, а земля такой прочной, что они уже не могли слиться воедино. Тогда Пань-гу опустил руки, лег на землю - и умер.
Его дыхание стало ветром и облаками, голос - громом, глаза - солнцем и луной, кровь - реками, волосы - деревьями, кости -металлами и камнями. Из семени Паньгу возникли жемчужины, а из костного мозга - нефрит. Из тех же насекомых, что ползали по телу Пань-гу, получились люди. Но существует и другая легенда, которая ничуть не хуже. * * * Прародителями людей называют также пару божественных близнецов Фу-си и Нюй-ву, живших на священной горе Кун-лунь. Были они детьми моря, Великого Бога Шень-нуна, принявшие обличье полулюдей-полузмей: обладали близнецы человеческими головами и телами морских змей-драконов.
Разные есть истории о том, как Нюй-ва стала прародительницей человечества. Одни говорят, что вначале родила она некий бесформенный комок, разрезала его на мелкие кусочки и разбросала по всей земле. Там, где они упали, появились люди. Другие же утверждают, что однажды Нюй-ва, сидя на берегу пруда, принялась лепить из глины маленькую фигурку - подобие самой себя. Очень радостным и дружелюбным оказалось глиняное существо, и до того оно понравилось Нюй-ве, что она вылепила еще множество таких же человечков. Ей захотелось заселить людьми всю землю. Чтобы облегчить себе работу, она взяла длинную лиану, опустила ее в жидкую глину и встряхнула. Разлетевшиеся комья глины сразу же превратились в людей.
Но трудно лепить глину, не разгибаясь, и устала Нюй-ва. Тогда она разделила людей на мужчин и женщин, повелела им жить семьями и рожать детей.
Фу-си же научил своих детей охотиться и ловить рыбу, добывать огонь и варить пищу, изобрел "сэ" - музыкальный инструмент типа гуслей, рыболовную сеть, силки и прочие полезные вещи. Кроме того, он начертил восемь триграмм - символических знаков, отражающих различные явления и понятия, что ныне мы называем "Книгой перемен".
Люди жили счастливой, безмятежной жизнью, не зная ни вражды, ни зависти. Земля в изобилии давала плоды, и людям не нужно было трудиться, чтобы прокормить себя. Родившихся детей укладывали, как в колыбель, в птичьи гнезда, и птицы забавляли их своим щебетом. Львы и тигры были ласковы, как кошки, а змеи - не ядовиты.
Но однажды дух воды Гун-гун и дух огня Чжу-жун поссорились между собой и начали войну. Дух огня победил, а побежденный дух воды в отчаянии так сильно ударился головой и гору Бучжоу, подпиравшую небо, что гора раскололась. Лишившись опоры, часть неба обрушилась на землю, проломив ее в нескольких местах. Из проломов хлынули подземные воды, сметая все на своем пути.
Нюй-ва бросилась спасать мир. Она набрала камней пяти различных цветов, расплавила их на огне и заделала дыру в небе. В Китае существует поверье, что если приглядеться, то можно увидеть заплату на небе, отличающуюся по цвету. В другом варианте мифа Нюй-ва починила небо при помощи мелких блестящих камешков, которые превратились в звезды. Затем Нюй-ва сожгла много тростинка, собрала в кучу образовавшийся пепел и запрудила водные потоки.
Порядок был восстановлен. Но после починки мир слегка перекосился. Небо склонилось к западу, и туда каждый день стали скатываться солнце и луна, а на юго-востоке образовалась впадина, в которую устремились все реки на земле. Теперь Нюй-ва могла отдохнуть. По одним вариантам мифа, она умерла, по другим - вознеслась на небо, где до сих пор живет в полном уединении.
Нерей (Νηρεύς), в греческом мифотворчестве сын Геи и Понта, один из наиболее любимых и чтимых богов водной морской стихии. Нерей как добрый, мудрый, справедливый старец, является олицетворением спокойной морской глубины, обещающей морякам счастливое плавание. Нерей живет в Эгейском море, в пещере на морском дне, между островами Самофракия и Имброс. Он вездесущ, может менять свой облик, ненавидит ложь и дает добрые советы (Гесиод, Теогония, 233-236).
Нерей обитает в своем гроте на дне моря, в обществе пятидесяти (по другой версии ста) дочерей, нереид. Судя по их именам, они — олицетворенные свойства и качества морской стихии, поскольку она не вредит человеку, но является к нему расположенной и чарует его своей прелестью. Особенно известны из них были Амфитрита, супруга Посейдона; Фетида, руководительница хора нереид, к которой сватались Зевс и Посейдон, но она вышла за смертного Пелея; Галатея, возлюбленная циклопа Полифема. Нереиды ведут идиллически-спокойную жизнь в недрах моря, развлекаясь мерными движениями хороводов, в такт движению волн; в зной и лунные ночи они выходят на берег, или устраивают музыкальные состязания с тритонами, или на берегу, вместе с нимфами суши, водят хороводы и поют песни.
Нерей обладает даром предвидения, но для того чтобы он дал прорицание, им надо овладеть, так как он, подобно морской стихии, меняет свой облик. Так, Геракл, связав Нерея, заставил его указать путь к саду Гесперид (Аполлодор, II 5, 11). Изображался Нерей в виде добродушного старика с бородой из водорослей. Существует миф о его сыне Нерите, которого возлюбила Афродита, будучи в подводом царстве. Покидая море, богиня любви даровала Нериту крылья, но тот отверг этот дар, за что Афродита превратила его в моллюска, а крылья достались Эроту.
Сообщение отредактировал Rundogg - Пятница, 18.03.2011, 17:57
Много преступлений совершили люди медного века. Надменные и нечестивые, не повиновались они богам-олимпийцам. Громовержец Зевс прогневался на них; особенно же прогневил Зевса царь Ликосуры в Аркадии Ликаон. Однажды Зевс под видом простого смертного пришел к Ликосуру. Чтобы жителя знали, что он бог, Зевс дал им знамение, и все жители пали ниц перед ним и чтили его как бога. Один лишь Ликаон не хотел воздать Зевсу божеских почестей и издевался над всеми, кто чтил Зевса. Ликаон решил испытать, бог ли Зевс. Он убил заложника, бывшего в его дворце, часть тела его сварил, часть изжарил и предложил как трапезу великому громовержцу. Страшно разгневался Зевс. Ударом молнии он разрушил дворец Ликаона, а его самого превратил в кровожадного волка.
Все нечестивей становились люди, и решил великий тучегонителъ, эгидодержавный Зевс уничтожить весь людской род. Он решил послать на землю такой сильный ливень, чтобы все было затоплено. Зевс запретил дуть всем ветрам, лишь влажный южный ветер Нот гнал по небу темные дождевые тучи. Ливень хлынул на землю. Вода в морях и реках подымалась все выше и выше, заливая все кругом. Скрылись под водой города со своими стенами, домами и храмами, не видно было уже и башен, которые высоко подымались на городских стенах. Постепенно вода покрывала все - и поросшие лесом холмы, и высокие горы. Вся Греция скрылась под бушующими волнами моря. Одиноко подымалась средь волн вершина двуглавого Парнаса. Там, где раньше крестьянин возделывал свою ниву и где зеленели богатые спелыми гроздьями виноградники, плавали рыбы, а в лесах, покрытых водой, резвились стада дельфинов.
Так погиб род людской медного века. Лишь двое спаслись среди этой общей гибели - Девкалион, сын Прометея, и жена его Пирра. По совету отца своего Прометея, Девкалион построил огромный ящик, положил в него съестных припасов и вошел в него с женой своей. Девять дней и ночей носился ящик Девкалиона по волнам моря, покрывшим всю сушу. Наконец, волны пригнали его к двуглавой вершине Парнаса. Ливень, посланный Зевсом, прекратился. Девкалион и Пирра вышли из ящика и принесли благодарственную жертву Зевсу, сохранившему их среди бурных волн. Вода схлынула, и снова показалась из-под волн земля, опустошенная, подобная пустыне.
Тогда эгидодержавный Зевс послал к Девкалиону вестника богов Гермеса. Быстро понесся над опустевшей землей вестник богов, предстал пред Девкалионом и сказал ему:
- Властитель богов и людей Зевс, зная твое благочестие, повелел тебе выбрать награду; выскажи твое желание, и исполнит его сын Кропа.
Девкалион ответил Гермесу:
- О, великий Гермес, об одном лишь молю я Зевса, пусть опять населит он землю людьми.
Быстрый Гермес понесся обратно на светлый Олимп и передал Зевсу мольбу Девкалиона. Великий Зевс повелел Девкалиону и Пирре набрать камней и бросать их, не оборачиваясь через голову. Девкалион исполнил веление могучего громовержца, и из камней, которые бросал он, создались мужчины, а из камней, брошенных женой его Пиррой, - женщины. Так земля получила после потопа снова население. Ее заселил новый род людей, происшедших из камня.
Посейдон, в древнегреческой мифологии бог подводного царства. Посейдон считался владыкой морей и океанов. Подводный царь родился от брака богини земли Реи и титана Кроноса и сразу после рождения был вместе со своими братьями и сестрами проглочен отцом, который боялся, что они отнимут у него власть над миром. Всех их освободил впоследствии Зевс. Посейдон обитал в подводном дворце, среди сонма послушных ему богов. В их числе был его сын Тритон, нереиды, сестры Амфитриты и многие другие. Бог морей был равен по красоте самому Зевсу. По морю он передвигался на колеснице, в которую были впряжены дивные кони. При помощи волшебного трезубца Посейдон управлял морской пучиной: если на море был шторм, то стоило ему протянуть перед собой трезубец, как взбесившееся море успокаивалось. Древние греки очень почитали это божество и, чтобы достичь его расположения, приносили подводному владыке множество жертв, бросая их в море. Это было очень важно для жителей Греции, так как их благосостояние зависело от того, пройдут ли торговые корабли по морю. Поэтому, прежде чем выйти в море, путешественники бросали в воду жертву Посейдону. В римской мифологии ему соответствует Нептун.
В начале Эвринома, богиня всего сущего, восстала обнаженной из Хаоса и обнаружила, что ей не на что опереться. Поэтому она отделила небо от моря и начала свой одинокий танец над его волнами. В своем танце она продвигалась к югу, и за ее спиной возникал ветер, который ей показался вполне пригодным, чтобы начать творение. Обернувшись, она поймала этот северный ветер, сжала его в своих ладонях - и перед ее глазами предстал великий змей Офион. Чтобы согреться, Эвринома плясала все неистовей, пока не пробудилось в Офионе желание, и он обвил ее божественные чресла, чтобы обладать ею. Вот почему северный ветер, который также зовется Бореем, оплодотворяет: вот почему кобылы, поворачиваясь задом к этому ветру, рождают жеребят без помощи жеребца. Таким же способом и Эвринома зачала дитя.
Затем превратилась она в голубку, села, подобно наседке, на волны и по прошествии положенного времени снесла Мировое яйцо. По ее просьбе Офион обернулся семь раз вокруг этого яйца и высиживал его до тех пор, пока оно не раскололось надвое. И появилось из него все то, что только существует на свете: солнце, луна, планеты, звезды, земля и ее горы, реки, деревья, травы и живые существа.
Эвринома и Офион обосновались на Олимпе, но он обидел ее, объявив себя творцом Вселенной. За это ударила она его пяткой по голове, выбила ему все зубы и изгнала в мрачные подземные пещеры.
После этого богиня создала семь планетных сил, поставив во главе каждой титаниду и титана. Тейя и Гиперион владели Солнцем - что светило всему живому; Феба и Атлант - Луной, созданной для колдовства, Диона и Крий - Марсом, дающим рост; Метида и Кой - Меркурием, источником мудрости; Фемида и Эвримедонт - Юпитером, создателем законов; Тефия и Океан - Венерой, дарующей любовь; Рея и Крон - Сатурном, приносящим мир.
Но первым человеком стал Пеласг, предок всех пеласгов. Рождены они были из зубов Офиона, упавших на землю
Зефир (Ζέφυρος), в греческой мифологии один из сыновей Астрея и зари Эос, брат Борея и Нота, бог западного ветра (Гесиод, Теогония, 378-380). С гарпией Подаргой Зефир породил знаменитых своей быстротой коней Ахилла (Гомер, Илиада, XVI 148-151). Известен своей губительностью, позднее (Апулей, Метаморфозы, IV 35) представлялся как нежный, мягкий ветер; этот Зефир по велению Эрота унес Психею в его владения.
Зефир, ветер, по мнению древних господствовавший в восточной части Средиземного моря, начиная с весны, и наибольшей интенсивности достигавший к летнему солнцестоянию. Здесь он, хотя и теплый, но часто приносит с собою дожди и даже бури, тогда как в западной части Средиземного моря Зефир является почти всегда легким, приятным ветром. Отсюда разница в представлениях о Зефире греков, считавших его одним из самых сильных и стремительных ветров, и римлян, соединявших с ним ныне вызываемое им представление — о ласкающем, легком ветре. В мифологии Зефир - отец бессмертных коней: Ксанфа и Балия от Подарги, Эроса от Ириды (по Алкею), однако, возлюбленной его была Хлорида (в римской мифологии Флора). Вследствие своей быстроты, он считался также вестником богов. О разнице в свойствах Зефира на Западе и на Востоке, по-видимому, имели уже понятие составители гомеровских песен, которые заставляют Зефира дуть на островах блаженных, находящихся на крайнем западе и не знающих ни бурь, ни дождей, ни снега (Гомер,Одиссея, IV, 556).
Сюжеты мифа о боге западного ветра нашли отражение в музыкально-драматическом искусстве (в балетах 17-19 столетий: "Зефир и Флора" Джованни Баттиста Люлли; "Зефир" Жана Филиппа Рамо и других композиторов), в живописи (Сандро Боттичелли, Рафаэль, Никола Пуссен, Лука Джордано, Франсуа Буше, Джованни Баттиста Тьеполо, Иоганн-Генрих Тишбейн Старший и другие художники). Миф об Эроте, Психее и Зефире был много раз воспроизведен в пластике (например, "Зефир и Психея" у скульпторов Огюста Родена и Бертеля Торвальдсена).
В начале мир был бесформенным водным Хаосом; не было ни суши, ни моря, а лишь сплошное бесплодное болото. Над ним, в небесах, обитало Верховное Существо, Олорун, а с ним и другие боги, в том числе Ориша Нла, называемый Великим Богом. Олорун призвал к себе Ориша Нла и повелел ему сотворить мир. Настало время создать твердую почву, и Олорун вручил для этого Ориша Нла скорлупу улитки, наполненную волшебной землей, голубя и курицу с пятью пальцами. Ориша Нла спустился в Хаос и принялся обустраивать его. Он бросил волшебную землю в маленькую ямку. Голубь и курица начали рыться в волшебной земле и рылись до тех пор, пока суша окончательно не отделилась от моря.
Когда Ориша Нла вернулся к Олоруну, чтобы отчитаться о проделанной работе, Олорун послал хамелеона на проверку. Хамелеон сообщил, что дела идут хорошо, и Олорун, довольный работой Ориша Нла, послал его довершить свои труды. Первое место, возникшее на земле, известно под названием Ифе, что на языке йоруба означает "широкое". Потом к нему добавилось Иле, означающее "дом". В наши дни город Ифе-Иле считается у народа йоруба самым священным.
Сотворение земли продолжалось четыре дня. На пятый день Ориша Нла отдыхал от своих трудов. Йоруба обычно работают четыре дня подряд, а на пятый отдыхают в память о сотворении мира.
Ориша Нла снова вернулся на землю, чтобы посадить деревья, в том числе первую масличную пальму. Олорун пролил с небес дождь, чтобы напоить семена, и вырос огромный лес.
На небесах Олорун начал творить первых людей. Ориша Нла вылепил их формы из земли, но вдохнуть в них жизнь мог только Олорун, Верховное Существо. Ориша Нла спрятался в мастерской Олоруна, чтобы подсмотреть, как это будет происходить. Но Олорун узнал об этом и погрузил Ориша Нла в глубокий сон; так что только Олорун знает тайну оживления тела. И по сей день Ориша Нла делает новые человеческие тела посредством отца и матери будущего новорожденного, но вдыхает жизнь в них именно Олорун.
Сигурд, Зигфрид ("победа"), в скандинаво-германской мифологии и эпосе герой, сын Сигмунда и Сиглинд, воспитанник колдуна-кузнеца Регина, брата дракона Фафнира, стерегущего проклятый золотой клад карлика Андвари. Именно Регин выковал герою меч Грам, которым Сигурд рассек его наковальню. Кузнец подстрекал юношу убить дракона, поскольку сам стремился завладеть сокровищами, роковым богатством, приносящим несчастье его обладателю. Сигурд одолел дракона, но когда кровь Фафнира попала Сигурду на язык, он стал понимать язык птиц и узнал о замысле кузнеца умертвить его. Убив своего приемного отца и похитив клад Фафнира, герой попал на вершину холма Хиндарфьялль, где покоилась окруженная огненными щитами валькирия Брунхильд, усыпленная Одином за то, что даровала победу в битве не тому, кому предназначал бог. Зигфрид вызывает на бой Константин Васильев Пробудив валькирию, Сигурд получил от нее мудрые советы и обручился с ней. Но проклятье карлика-цверга Андвари по-прежнему продолжало приносить несчастья обладателям рововых сокровищ и, встретившись с ведьмой Гримхильд, Сигурд поддался ее чарам. Ведьма Гримхильд дала Сигурду напиток забвения, и Сигурд, позабыв о своей невесте, женился на дочери колдуньи красавице Гудрун (герм., Кримхильда). Когда память вернулась к нему, сердце героя наполнилось страданием, стыдом и печалью. Тем временем к Брунхильд посватался брат Гудрун, король бургундов Гуннар (герм., Гюнтер). Но валькирия дала клятву выйти замуж лишь за того, кто преодолеет окружающий ее огонь, а подобное было под силу только Сигурду. Сигурд согласился помочь Гуннару, на время брачного испытания герой поменялся с Гуннаром обличьем и прошел сквозь огонь вместо него. Брунхильд была вынуждена выйти замуж за Гуннара, но впоследствии когда обман раскрылся, разгневанная Брунхильд потребовала от мужа убить Сигурда. Наущенный женой, желавшей восстановить свою честь, а также, желая завладеть магическим кольцом силы, Гуннар и его брат Хёгни смертельно ранили Сигурда на охоте. На смертном ложе, умирая, Сигурд призывал к себе любимую Брунхильд. Не в силах вынести угрызений совести, Брунхильд покончила с собой, чтобы хоть в могиле быть рядом с любимым.
Как на земле появились горы и реки Сказка Восточной Африки
В начале всех времен, когда земля была плоской равниной, лишь кое-где поросшей лесом, жил в одной деревне великан по имени Мвука. Однажды он собрался на охоту и позвал с собой соплеменников, самых сильных и выносливых.
— Вы понесете мой лук и одну-единственную стрелу, а также возьмете бочки с пальмовым маслом,— сказал великан своим спутникам. Лук великана был согнут из исполинского ствола, тетива была втрое толще человеческой руки, а стрела — длиной в сотню человеческих рук. Не успели охотники выйти за деревню, как уже выбились из сил, до того тяжелым оказалось снаряженье Мву-ки. Пришлось великану освободить товарищей от этой ноши. Он легко закинул лук за плечи и, поигрывая стрелой, словно перышком, двинулся вперед. Другие охотники еле-еле поспевали за ним. Вскоре они пришли на поляну, где паслось большое стадо носорогов. Охотники сказали Мвуке: — Смотри, сколько носорогов, стреляй в них. Мвука только отмахнулся: — Вот еще, буду я терять время на таких мелких зверюшек! Через некоторое время охотники наткнулись на стадо слонов. Опять они говорят Мвуке: — Возьми в руки лук, Мвука. Видишь, сколько слонов. Тот и головы не повернул: — Было бы на что стрелу тратить! Не нужна мне такая мелюзга! Люди дивились на Мвуку. Какого же зверя хочет убить великан? Вскоре они увидели стадо жирафов, щипавших листву с верхушек высоких акаций. — Стреляй, Мвука! Великан лишь засмеялся в ответ: — Малышки мои, вы, видно, проголодались. Будет вам мясо. Он взмахнул рукой и повалил столько животных, сколько у человека пальцев на двух руках. Охотники освежевали добычу, развели костер и нажарили мясо жирафов. Наелись они до отвала. Только Мвука ничего не ел. Он сидел поодаль от костра и думал о чем-то своем. «Для какого зверя бережет он стрелу?» — спрашивали охотники друг друга. Какую только дичь не повстречали они в лесу, а Мвука и не помышлял об охоте.
Набравшись сил, охотники отправились дальше. Они долго шли, пока не очутились в стране, куда никто из их соплеменников прежде не забредал. Тут они устроили привал, и великан наконец сказал: _ Я хочу подстрелить зверя нзангамуйо, о котором говорится в сказаниях предков. Нет ничего вкусней его мяса. Если нам удастся справиться с этим зверем, потомки будут с гордостью вспоминать о нас. Он очистил от травы просторную поляну, а охотникам велел соорудить длинные лестницы. Когда все было готово, люди по лестницам взобрались на плечи Мвуки и полили его тело маслом из бочек. Они тщательно растирали маслом спину, грудь, шею и руки великана, чтобы они залоснились. До поздней ночи охотники занимались этим. Весь следующий день Мвука лежал на животе, греясь на солнце. Перед закатом он взял свой лук и стрелу. До самой темноты он натягивал тетиву, пока не почувствовал, что лук стал достаточно гибок, чтобы поразить нзангамуйо, когда тот появится. Едва взошло солнце, Мвука ушел от становища, а вернулся, неся несколько жирафьих туш. — Разведите большой костер, вытопите жир,— велел он. Охотники натопили много жира и вылили его на великана, так что жир стекал с тела Мвуки, как струи дождя. День за днем великан приносил обильную дичь. Люди растирали жиром его тело, а мясо съедали. Сам Мвука за это время поел лишь один раз, но проглотил сразу столько жирафов, сколько у человека пальцев на двух руках. Наконец наступил день, когда у самого горизонта охотники заметили пыльное облачко. Солнце успело подняться высоко и закатиться, а столб пыли словно замер на месте. Но на следующее утро охотникам показалось, что он немного приблизился. — Нзангамуйо идет,— сказал Мвука. Пыльный столб все приближался и приближался. Люди со страхом ждали, что будет. Великан успокоил их:
Шесть раз солнце сменит на небе луну, лишь тогда появится^ голова нзангамуйо. И действительно, утром шестого дня столб пыли под-ялся под самые облака и растекся по небу, точно широкое озеро. Охотники увидели голову нзангамуйо. Она была на удивление маленькой и плоской, шириной всего в десять человеческих рук. Четыре рога торчали на его опущенной голове. Зверь как бы бодал высокую траву, подцепляя ее снизу. Он все время жевал, при этом раздавался звук, похожий на журчание речных струй; когда зверь глотал, раздавался грохот, подобный шуму низвергающегося с высоты водопада. На морде нзангамуйо было четыре ноздри, по две с каждой стороны, а глаза располагались на темени. Увидев голову чудища, охотники в испуге бросились бежать, но Мвука их удержал. Он взял стрелу и стал не спеша затачивать железный наконечник, потом окунул стрелу в сосуд с ядом. — Стреляй же скорее! — торопили его перепуганные люди. Мвука улыбнулся в ответ: — Рано. Нужно ждать еще четыре дня.
Весь следующий день охотники видели длиннющую и толстенную шею невиданного зверя. Густая жесткая грива, покрывавшая ее, волочилась по земле, сметая траву, валя деревья, подминая под себя зазевавшихся животных. Там, где волочилась эта грива, оставалась широкая пустынная полоса, без единой травинки. На третий день показались передние лапы чудовища. Они с грохотом опускались на землю. Люди почти оглохли от шума, но продолжали лить растопленный жир на тело Мвуки. Перед заходом солнца великан взял в руки лук, приладил стрелу. Всю ночь охотники поддерживали в костре жаркое пламя, чтобы спина и плечи великана не застыли в ночной прохладе. Мвука медленно натягивал тетиву. На четвертый день охотники явственно разглядели грудь нзангамуйо. Зверь дробил ногами камни, превращая их в пыль. Мвука натянул тетиву еще сильнее и прицелился в самое сердце нзангамуйо. В полдень Мвука спустил стрелу. Словно раскат грома расколол небо. Люди повалились наземь. Толстая, как бревно, стрела пронзила тело нзангамуйо насквозь. Зверь рухнул, земля затряслась от его падения, словно при извержении вулкана. Мвука глубоко вздохнул и, обессиленный, присел отдохнуть.
Минуло немало времени, прежде чем люди пришли в себя. Мвука сидел в той же позе. Наконец он произнес: — Снимите с нзангамуйо шкуру и изжарьте мясо. Мы устроим пиршество после удачной охоты. Два дня трудились люди, но смогли освежевать лишь малую часть туши. Мвука изжарил мясо на угольях, разжевал его и отдал своим спутникам. Оно оказалось таким жестким, что сами охотники не смогли бы разжевать его. Зато оно было очень вкусным. Когда все наелись, Мвука сказал: — Расступитесь пошире, я буду танцевать. Люди отступили далеко-далеко. Когда они удалились, великан исполнил священную пляску охотников. Он благодарил духов предков за то, что они послали ему богатую добычу. В танце Мвука так сильно притопывал, что равнина сбилась в складки. Так на земле появились горы. Утомившись, великан бросился на шкуру нзангамуйо и заснул. Во сне он так сильно храпел, что на небо набежали черные тучи. К утру они пролились неистовыми дождями. Дождевая вода собиралась в ущельях между гор, превратившись в бурные реки. До сих пор стоят эти горы. Во время дождей по ущельям текут полноводные реки, но в засуху их русла пересыхают. Люди смотрят на них и вспоминают о великой охоте Мвуки.
1. Царь Meгары, сын Пандиона и Пилии, брат Эгея, отец Скиллы, Ифинои и Эвриномы. Пандион был изгнан из Афин и укрылся в Мегаре. После смерти Пандиона его сыновья захватили Афины и разделили Аттику на четыре части, как повелел им отец, при этом Нис получил по разделу власть над Мегаридой и земли к западу до Коринфа. Скирон, оспорил право Ниса на Мегару, но Эак, призванный рассудить спор, оставил за Нисом царскую власть (Аполлодор, III 15, 5). Нис назвал своим именем построенную им гавань Нисею. Погиб преданный дочерью. По сказаниям, Нис имел волшебный локон пурпурных волос, от которых зависела его жизнь. Минос, во время похода на Афины, вступил в Мегариду, завоевал все города области и осадил Нисею, которую оборонял сам Нис. Дочь Ниса, Скилла, влюбилась в критского царя Миноса и срезала у отца, во время сна, его пурпуровые волосы. Город был взят, Нис казнен, но Скилла, за свою жестокость и предательство, была брошена Миносом в море (Эсхил, Хоэфоры, 612-620). По версии Овидия, Скилла сама бросилась в волны вслед за кораблем, на котором отплыл Минос.
2. Сын Гиртака и Арисбы, спутник Энея на пути в Италию. Нис и его друг Эвриал участвовали в ночном бою во время нападения на лагерь рутулов, возглавляемых Турном, и убили множество врагов, однако на рассвете Эвриал попал в плен. Пытавшийся выручить друга Нис стал свидетелем его смерти, а затем погиб и сам (Вергилий, Энеида, IX 176-445).
3. Воспитатель Диониса, давший ему имя. Отправляясь в Индию, Дионис оставил Ниса правителем Фив, но тот не пожелал вернуть власть. Выждав три года, Дионис послал в Фивы вакханок, пленил Ниса и вернул Фивы (Гигин, Фабулы, 131, 167, 179).
Гильгамеш, герой великого эпоса, однажды встретил старика по имени Утнапиштим, который стал богом благодаря своим добродетелям и послушанию богам и спас человечество и животных от великого потопа. Утнапиштим поведал Гильгамешу свою историю.
Боги пришли к Утнапиштиму, чтобы предупредить его о приближении ужасного наводнения. Они велели ему бросить всю работу, сжечь свой дом и немедленно приступить к строительству большого корабля, который должен был составлять 120 локтей в высоту и 120 локтей в ширину. Утнапиштим должен был вбить пробки от воды в корабль и просмолить его. Потом он должен был взять животных всех видов, мужского и женского пола, а также свою семью, пищу, золото, серебро и украшения.
Когда Утнапиштим закончил строительство корабля, хлынул дождь. Наводнение было таким ужасным, что испугались даже боги. Эа, бог воды, который устроил потоп, понял, что это получилось гораздо хуже, чем он рассчитывал. Иштар, богиня красоты, чьи гневные речи на собрании богов послужили причиной потопа, плакала при виде детей, «превращающихся в глину» в результате ее оплошности.
Шесть дней и шесть ночей дул ветер, и наконец потоп прекратился. Когда воды схлынули, боги увидели, что земля стала плоской и все живые существа исчезли. Утнапиштим склонил голову и заплакал. Корабль его остановился на вершине горы Нисир на севере. Через семь дней Утнапиштим выпустил голубя. Но голубю было негде опуститься, и он вернулся. Тогда Утнапиштим послал ласточку, но она тоже вернулась. Наконец, он послал ворона, и ворон не вернулся, поскольку нашел себе место для гнезда. И Утнапиштим понял, что может выйти из корабля.
Цит. по: Бирлайн Дж.Ф. Параллельная мифология ***
Утнапишти ему вещает, Гильгамешу: "Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово И тайну богов тебе расскажу я, Шуриппак, город, который ты знаешь, Что лежит на бреге Евфрата,- Этот город древен, близки к нему боги. Богов великих потоп устроить склонило их сердце. Совещались отец их Ану, Эллиль, герой, их советник, Их гонец Нипурта, их мираб Эннуги. Светлоокий Эа с ними вместе клялся, Но хижине их он слово поведал: "Хижина, хижина! Стенка, стенка! Слушай, хижина! Стенка, запомни! Шуриппакиец, сын Убар-Туту, Снеси жилище, построй корабль, Покинь изобилье, заботься о жизни, Богатство презри, спасай свою душу. На свой корабль погрузи все живое. Тот корабль, который ты построишь, Очертаньем да будет четырехуголен, Равны да будут ширина с длиною, Как океан, покрой его кровлей!" Шесть в корабле положил я палуб, На семь частей его разделивши ими, Его дно разделил на девять отсеков, Забил в него колки водяные, Выбрал я руль, уложил снаряженье... Нагрузил его всем, что имел я, Нагрузил его всем, что имел серебра я, Нагрузил его всем, что имел я злата, Нагрузил его всем, что имел живой я твари, Поднял на корабль всю семью и род мой, Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял. Время назначил мне Шамаш: "Утром хлынет ливень, а ночью Хлебный дождь ты узришь воочью,- Войди на корабль, засмоли его двери". Настало назначенное время: Утром хлынул ливень, а ночью Хлебный дождь я увидел воочью. Я взглянул на лицо погоды- Страшно глядеть на погоду было. Я вошел на корабль, засмолил его двери... Едва занялось сияние утра, С основанья небес встала черная туча... Что было светлым, -во тьму превратилось, Вся земля раскололась, как чаша. Первый день бушует Южный ветер, Быстро налетел, затопляя горы, Словно волною, настигая землю. Не видит один другого, И с небес не видать людей. Ходит ветер шесть дней, семь ночей, Потопом буря покрывает землю. При наступлении дня седьмого Буря с потопом войну прекратили, Те, что сражались подобно войску. Успокоилось море, утих ураган- потоп прекратился, Я открыл отдушину- свет упал на лицо мне, Я взглянул на море- тишь настала, И все человечество стало глиной! Плоской, как крыша, сделалась равнина. Я пал на колени, сел и плачу, По лицу моему побежали слезы. Вынес голубя и отпустил я; Отправившись, голубь назад вернулся: Места не нашел, прилетел обратно. Вынес ласточку и отпустил я; Отправившись, ласточка назад вернулась: Места не нашла, прилетела обратно. Вынес ворона и отпустил я; Ворон же, отправившись, спад воды увидел, Не вернулся; каркает, ест и гадит.
Добавлено (19.03.2011, 00:22) --------------------------------------------- Египетский миф о потопе
Солнечный бог Ра получил предупреждение от своего отца, Водной Бездны, о том, что человечество стало слишком жестоким и готово вот-вот восстать на богов. Тогда Ра призвал свое Око, богиню Хатхор, и послал ее наказать ослушников.
Хатхор спустилась на землю и принялась убивать тысячи людей, потом - тысячи тысяч. Богиня была так ужасна, что по улицам Четенутена текли реки крови. Кровь стекала в Нил, река вышла из берегов, и вода, смешанная с кровью, хлынула на землю, разрушая все на своем пути. Потом поток достиг моря, которое тоже вышло из берегов. Кровожадная Хатхор с наслаждением пила эту страшную жидкость.
Но Ра намеревался наказать человечество, а не уничтожить его совсем. Поэтому он призвал Тота, мудрейшего из богов, и попросил у него совета. Потом он послал богиню Сектет и повелел ей растереть множество фиников, смешать их с ячменем и сделать крепкое пиво. Это пиво следовало подмешать в кровь несчастных людей, чтобы привлечь Хатхор.
Потом Ра приказал своим слугам взять кувшины с пивом и вылить их рядом с Хатхор. Из пива получилось огромное море. Хатхор учуяла запах крови и принялась пить пиво. Она так опьянела, что не могла устоять на ногах. В конце концов она уже перестала замечать оставшихся в живых людей, повалилась и уснула.
От этих оставшихся в живых и возродился человеческий род.
Ра устал возиться с людьми, Хатхор и прочими сложностями. Он прилег отдохнуть на спине огромной небесной коровы, поручив Тоту управлять землей. Это был прекрасный выбор, потому что Тот научил людей писать, сочинять стихи и управлять государством.
Добавлено (19.03.2011, 00:24) --------------------------------------------- Индийский миф о потопе
Давным-давно человек по имени Ману, сын Вивасвата, сводный брат Ямы, зачерпнул воду для умывания, и не заметил, как в кувшин к нему попала маленькая рыбка.
- Сохрани мне жизнь, о Ману! – сказала рыбка, - а я спасу тебя. - А отчего же ты можешь спасти меня? – удивился Ману. - Скоро начнется страшный потоп, который уничтожит все живое, но я помогу тебе… - ответила рыбка. - Хорошо, - ответил Ману, - а чем я могу помочь тебе? - Пока я маленькая, каждая рыбина норовит меня съесть. Но если ты сначала будешь держать меня в кувшине, а потом, когда я подрасту, выпустишь в пруд, а когда и пруд станет мне тесен – отнесешь к морю, то тем самым ты сохранишь мне жизнь, ибо когда я стану большой рыбой ничто не будет мне уже угрожать.
Ману так и сделал. Вскоре маленькая рыбка выросла и стала огромной рыбой джхаша с рогом на голове. Отпустил ее Ману в морскую глубину, но прежде чем уплыть, рыба сказала: "Построй корабль, о Ману! Всего ничего осталось до того дня, когда вода погубит живое. Сделай же корабль и жди меня. А когда настанет потоп, взойди на корабль, и я спасу тебя".
Ману сделал все так, как сказала рыба. И вот разверзлись небеса и дождь стал затапливать землю. Приплыла рыба к Ману, и он привязал веревку от корабля к рыбе, и она стала его спасение в разбушевавшемся море. Не было ни клочка земли, только вздыбливались вокруг корабля морские валы. Все живое, что обитало на суше, погибло. Без устали плыла рыба, удерживая на волнах пристанище Ману, не давая волнам и ветру утопить корабль. Наконец вдали показалась вершина одинокой горы, до которой вода так и не смогла добраться. «Я исполнила данное слово, - сказал рыба. – Будь осторожен теперь, о Ману, ибо ты последний человек на Земле, и если с тобой что-то случится, не возродится род человеческий». Ману послушался мудрую рыбу, и спускался с гор медленно, ожидая, пока не спадет вода. От него-то и произошли все люди…
Добавлено (19.03.2011, 00:27) --------------------------------------------- Библейский миф о потопе
Ной не был склонен расставаться со своей невинностью, хотя его часто побуждали к этому, и он дождался, пока Бог нашел ему Нааму, дочь Еноха, которая оставалась единственной девственницей в те развращенные времена. Их сыновья — Сим, Хам и Иафет. Когда они возмужали, Ной женил их на дочерях Елиакима, сына Мафусала.
Господь предупредил Ноя о Потопе, и Ной распространил это известие среди всех людей, проповедуя покаяние, куда бы он ни приходил. Хотя его слова горели огнем, словно факелы, люди смеялись над ним: "Что такое потоп? Если это огненный потоп, то у нас есть alitha (асбест?), и мы спасемся; а если это вода, то у нас есть железные полотнища, которые никакая вода из земли не сможет пробить. А против воды с неба мы можем использовать ageb (навес?)". Ной предостерегал их: "Господь пошлет воды, которые будут кипеть у вас под ногами!" А они хвастались: "Какой бы ни был потоп, мы такие высокие, что вода не поднимется нам даже до шеи; а если Он откроет шлюзы Тионы, мы наступим на них и так закроем их".
Господь приказал Ною построить из дерева гофер и осмолить внутри и снаружи просторный ковчег для себя, для своей семьи и для "всех животных и всякой плоти". Он должен был взять по семь чистых животных и птиц и по паре нечистых и гадов и запастись для них пищей. Пятьдесят два года Ной был занят строительством ковчега; он работал медленно в надежде отсрочить месть Бога.
Бог Сам придумал план ковчега; с первым, вторым и третьим жильем, в три сотни локтей в длину, пятьдесят локтей в ширину и тридцать локтей в высоту. Каждое жилье было поделено на сотни отделений, и в самом нижнем должны были находиться дикие звери и домашние животные, в среднем — все птицы, в верхнем — все гады и семейство Ноя.
Некоторые бродячие духи тоже вошли в ковчег и были спасены. Пара чудовищ, которые были слишком велики для ковчега, тем не менее выжили: Буйвол, который плыл позади ковчега, положив на него нос, и Великан Ог, который был сыном Хийи и женщины, ставшей потом женой Хама и уговорившей Ноя взять Ога, голову которого поддерживала веревочная лестница. В благодарность Ог поклялся быть рабом Ноя; но, хотя Ной кормил его через окошко, после потопа Ог вновь принялся за старое.
Когда Ной начал отбирать животных и птиц, и гадов, он пришел в такой ужас от предстоящей ему задачи, что вскричал: "Господь Вездесущий, как мне справится с этим?" Тогда ангелы-хранители всех видов слетели с Небес и, принеся с собой корзинки с едой, поставили их в ковчег, так что вся живность пришла сама. Случилось это как раз в тот день, когда умер Мафусал, а было ему девятьсот шестьдесят девять лет, и до Потопа оставалась еще целая неделя. Господь отсрочил Потоп на время траура в надежде, что человечество раскается. Он приказал Ною сидеть возле двери ковчега и внимательно осматривать каждое приближающееся существо. Те, кто ползли по дороге, должны были быть допущены в ковчег, а те, кто шли выпрямившись, не должны были быть допущены. Говорят, что, согласно указаниям Господа, если существо мужского пола приказывало женщине опуститься на колени, то оба допускались в ковчег, но если приказывала женщина, то оба не допускались. Он же приказал так, потому что в это время не только мужчины впадали в скотство. Звери отказывались от своих самок, и жеребцы предпочитали ослиц, а ослы — кобылиц, псы — волчиц, змеи — черепах, и так далее; более того, самки часто помыкали самцами. Господь решил истребить все живое, оставив лишь тех, кто был покорен Его воле.
Задрожала, закачалась Земля, потемнело солнце, сверкнула молния, прогремел гром, и оглушительный голос, какого никогда еще не слышали на Земле, зазвучал над горами и равнинами. Это Бог, пугая грешников, призывал их к покаянию, но напрасно. И он выбрал воду, а не огонь для наказания молчаливых грешников и открыл Небесные шлюзы, убрав двух Плеяд; позволив таким образом Верхним и Нижним Водам — мужскому и женскому элементам Тионы, которые он разделил в дни Творения, — воссоединиться и в космическом объятии разрушить мир.
Потоп начался на семнадцатый день второго месяца, когда Ною исполнилось шестьсот лет. И он, и все его семейство вошли в ковчег, и Бог накрепко закрыл за ними дверь. Но даже Ной все еще не мог поверить, что Бог смоет Свой великолепный труд, поэтому не прятался, пока вода не дошла ему до лодыжек.
Вода быстро затопила всю землю. Семьсот тысяч грешников собрались возле ковчега, умоляя: "Открой дверь, Ной, впусти нас!" А Ной кричал изнутри: "Разве я не просил вас покаяться целых сто двадцать лет, но вы не слушали меня!" — "Мы каемся." — Отвечали ему. "Поздно!" Люди пытались сломать дверь и перевернули бы ковчег, если бы стая отвергнутых волков, львов и медведей не разорвали сотни людей на куски. Остальные разбежались. Когда поднялись Нижние Воды Тионы, грешники первым делом побросали в реки детей, надеясь остановить прибывание воды, а сами полезли на деревья и горы. Дождь сбрасывал их вниз, и вскоре поднявшиеся воды подхватили ковчег, а потом он поднялся на пятнадцать локтей над самой высокой вершиной. Волны швыряли его из стороны в сторону, так что все, кто были внутри, напоминали стручки гороха в кипящем горшке. Говорят, что Господь подогревал воды Потопа пламенем Бездны и наказывал пламенную похоть обжигающей водой, поливал огненным дождем грешников и не мешал воронам выклевывать глаза у тех, кто плыл в потоках воды.
Жемчужина, свисавшая с потолка ковчега, светила Ною и его семейству. Когда она бледнела, Ной знал, что наступило утро; когда же она становилась ярче, он знал, что скоро наступит вечер, и поэтому он мог вести счет Субботам. Говорят, однако, что свет исходил от священной книги, которую архангел Рафаил дал Ною. Она была украшена сапфиром и заключала в себе знания о звездах, искусстве врачевания и отпугивания демонов. Ной оставил ее в наследство Симу, а после него она переходила от Авраама к Иакову, Левию, Моисею, Иисусу и Соломону.
Двенадцать месяцев ни Ной, ни его сыновья не спали, постоянно занятые какими-то делами. Одни животные имели обыкновение есть в первый час утра или ночи, другие — во второй, третий или четвертый час или даже позже, и каждый требовал свою еду: верблюды — сена, ослы — ржи, слон — виноградных побегов, страус — разбитого стекла. Но говорят также, что звери, птицы, гады и даже люди питались одинаково — плодами смоковницы.
Ной молился: "Господь Всемогущий, освободи меня из этой тюрьмы! Моя душа устала от вони львов, медведей и пантер". К тому же, никто не знал, как кормить хамелеона; но однажды Ной открыл гранат, и из него вывалился червь, которого изголодавшийся хамелеон мгновенно сожрал. Тогда Ной замесил побеги верблюжьей колючки вместе с обычной мукой и стал кормить хамелеона червяками, которые вырастали в этом. Оба льва подхватили простуду, и они даже не смотрели в сторону своих обычных жертв, а ели траву, словно быки и коровы. Глядя на забившегося в угол феникса, Ной спросил: "Почему ты не требуешь еду?" — "Господин, — ответил феникс, — твои домашние и так очень заняты, поэтому я не хочу доставлять им еще больше забот". Ной поблагодарил феникса и сказал: "Пусть будет воля Божья на то, чтобы ты жил вечно!"
Ной поселил отдельно своих сыновей и их жен и запретил им плотскую близость: пока мир разрушен, они не должны были даже думать о его заселении. Такой же запрет он наложил на всех зверей, птиц и гадов. Лишь Хам, пес и ворон ослушались его. Хам согрешил, чтобы спасти свою жену от позора: если бы он не лег с ней, Сим и Иафет узнали бы, что она носит ребенка от падшего ангела Шемхазая. Тем не менее, Бог наказал Хама, сделав его кожу черной. Он наказал пса, в позоре соединив его с сукой после соития; и Он наказал ворона, заставив его осеменять самку клювом.
Когда миновали сто пятьдесят — другие говорят, сто сорок — дней, Бог закрыл Небесные шлюзы двумя звездами, взятыми из Большой Медведицы. Она до сих пор каждую ночь преследует Плеяд и рычит: "Отдай мои звезды!" Потом Он послал ветер, чтобы он выгонял воды Тионы за край Земли, пока не убудет Потоп. На седьмой день седьмого месяца Ноев ковчег остановился на горе Арарат. В первый день десятого месяца показались вершины других гор. Подождав еще сорок дней, Ной открыл окошко и выпустил ворона посмотреть, не убыла ли вода. Ворон дерзко, ответил ему: "Господь, твой господин, ненавидит меня; и ты тоже меня ненавидишь! Разве не приказал Он: "Возьми по семь чистых животных и птиц и по паре нечистых и гадов?" Почему ты выбрал меня для опасного путешествия, если нас лишь двое? Почему ты бережешь голубей, когда их семь? Если я умру от холода или голода, в мире не останется воронов. Или тебе по вкусу моя жена?" Ной вскричал: "Ах ты ослушник! Разве я не приказал тебе посмотреть, не закончился ли Потоп? Лети прочь и побыстрее!" Но ворон не смирился: "Так я и думал! Тебе нужна моя жена!" В ярости Ной крикнул: "Неужели Господь не проклянет клюв, произносящий подобные речи?" И все, кто был в ковчеге, сказали: "Аминь!" Ной открыл окошко, и ворон, который успел обрюхатить свою подругу и других птиц, что были поблизости, таким образом испортив их породу, улетел прочь, но вскоре возвратился. Ной опять послал его искать сушу, и он опять возвратился. На третий раз он не вернулся, пируя на трупах.
Такой же приказ Ной дал голубю, который тоже вскоре возвратился, не найдя дерева, на котором можно было бы отдохнуть. Через семь дней он полетел вновь и возвратился к вечеру, неся в клюве сорванный листочек оливы. Голубь отправился в путь еще через семь дней и не возвратился. В первый день первого месяца Ной вылез на крышу ковчега и огляделся. Но увидел он лишь огромное грязевое море, простершееся до дальних гор. Даже надгробия Адама не было видно. До двадцать седьмого дня второго месяца ветер и солнце сушили землю, чтобы Ной мог выйти из ковчега.
Как только Ной коснулся ногой земли, он стал собирать камни и воздвигать алтарь. Бог "обонял приятное благоухание" сожженных приношений и сказал: "Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его, и не буду больше поражать всего живущего, как я сделал: впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, день и ночь не прекратятся". И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал: "Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю; ...да страшатся и да трепещут вас все звери земные... и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские". А еще он раз- решил всем есть мясо, но без крови, объяснив, что душа зверя в крови его, и ввел наказание смертью человеку или зверю, совершившему убийство. Потом Он поместил на небо Радугу и сказал: "И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится Радуга [Моя] в облаке; и Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душою живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти".
Добавлено (19.03.2011, 00:28) --------------------------------------------- Гавайский миф о потопе
"Через двенадцать поколений от начала расы по генеалогии Кумухонуа, во время так называемой Эры Переворота, встречается имя Ну-у, которого также называли Нана Ну-у... Его называли «великий Кахуна», и в его время произошел потоп, известный как Каи-а-ка-хина-ли-и, что можно перевести как «море, которое. вызвал Кахинали-и» или «море, которое заставило воров потерпеть неудачу». Из-за этой катастрофы сам Ну-у получил имя Кахинали-и; после потопа он стал называться Ку-кануна, его жена — Ку-кекоа, а трое их сыновей зовутся именами ветров, приносящих дождь.
Рассказанная миссионерам история Ну-у представляет определенную тенденцию следовать библейской аналогии.
В версии Форнандера Ну-у строит «большое судно с домом на верхушке...». В нем он спасается от потопа, а после того, как земля высыхает, Кане, Ку и Лоно входят в дом и вызывают его наружу; он обнаруживает, что находится на вершине Мауна Кеа на Гавайях, рядом с пещерой, названной по имени его жены или-ноэ. Ну-у поклоняется Луне и приносит ей в жертву ауа (лист), свинью и кокосовые орехи, полагая, что именно Луна спасла его от гибели. Тогда Кане спускается к нему (некоторые утверждают, что он спускается на радуге), объясняет Ну-у его ошибку и принимает от него жертвы. По этой версии, которую рассказывали на Гавайских островах, у Ну-у было три сына, а его жену звали Лили-ноэ...
Хотя гавайской традиции известен потоп Кахинали-и, а старым гавайцам знакомо понятие Уа-а-халау-али-и-о-ка-моку, которое можно перевести как «каноэ, похожее на дом вождя», все же идея дома-лодки, описанная в этой легенде, имеет заимствованное происхождение. Старики на Гавайях [утверждали], что «их отцы сообщали им, будто потоп затопил всю землю, кроме маленькой горной вершины на Мауна Кеа, где спаслись от гибели два человека, продолжившие человеческий род; но они никогда не слыхали о ковчеге Ноя, всегда называя его Каи-акинали-и».
Добавлено (19.03.2011, 00:30) --------------------------------------------- Марийский миф о потопе
Марийцам были известны библейские легенды, в том числе о всемирном потопе. Рассказывают, что до потопа люди приносили человеческие жертвы. Юмо, однако, сжалился над людьми и разрешил вместо парня, которого отец хотел принести в жертву, заклать жертвенное животное. Спасенного парня бог взял на небо. Там он наказал новому небесному жителю, чтобы тот не касался без нужды серебряного посоха бога и бочки с водой. Только когда приблизится туча, парню можно было сначала побрызгать из бочки, а потом уж поливать землю из ковшика. Но бойкий небожитель тут же ухватил посох, от чего загремел гром; парню надоело также брызгать на землю, и он опрокинул всю бочку разом - от этого на земле произошел потоп.
Другой рассказ явно восходит к библейским апокрифам. Юмо сообщает о грядущем потопе некоему старцу - Кузе Кугыза, который начинает тайком строить ковчег. Крутившийся здесь же нечистый - Ия (тюркское обозначение злого духа) хочет выведать, что делает старик. Он дает старухе - жене Кузе Кугыза - хмель, чтобы она наварила пива. Хмельной хозяин проговаривается, зачем ему нужен ковчег, черт же замышляет проникнуть в убежище и погубить его. Он внушает старухе, что необходимо поупрямиться, когда муж будет звать ее в ковчег. Та, действительно, долго не откликается на призывы мужа, пока тот в сердцах не поминает черта. Нечистый - тут как тут и оказывается в ковчеге. Он превращается в мышь и уже прогрызает дыру, но, на счастье, в ковчеге оказывается и кошка. Кошка не только съела мышь, но и заткнула ее хвостом течь - так все твари спаслись от потопа.
Добавлено (19.03.2011, 00:31) --------------------------------------------- Бирманский миф о потопе
Вскоре после сотворения вселенной король натов Ингаунуамаган задумал украсить мир. Он обзавелся золотой и серебряной чашами и, зачерпывая воду из большого моря — Макчинтунгу,— выливал ее на землю. И тотчас возникали реки и речушки, пруды и озера. А когда король натов вылил воду на вершину высокой-высокой горы, образовались речки Мэйка и Маликха. Текли они, текли по горным ущельям и, соединившись с рекой Чхингаранга, образовали самую прекрасную реку на свете — Ирравади. Величественная и любимая дочь моря — Ирравади — отличается от всех прочих рек. Ее дно и берега устланы золотым песком, в ее воде резвятся красивые рыбы, ее берега поросли пышными зелеными деревьями, а в нижнем ее течении даже имеются богатые залежи нефти.
С образованием рек и водоемов появилась необходимость в мостах, и прежде всего нужен был мост через огромную Ирравади. Когда король натов начал сооружать первый мост, пришли к нему девять сыновей ду-ха-ната Лаяуканзо и стали чинить ему всяческие препятствия. Поначалу они сообщили, будто умерли его младшие братья. Опечалился король натов, однако, ответив, что братьев могут заменить близкие друзья, продолжал работать. В следующий раз сыновья злого духа-ната принесли известие, будто у короля натов умерла единственная сестра. Пуще прежнего приуныл король натов, но работы не прекратил. Тогда, исполненные злых умыслов, сыновья ната Лаяуканзо солгали, будто умерла мать короля натов. Однако и это известие не сломило его воли. Он мужественно ответил, что добрый отец может заменить мать. Но когда неуемные враги сообщили королю натов о смерти его отца, он ничего не сказал. Король натов разрушил построенный было мост, бросил все материалы и инструменты, какие ему были необходимы для сооружения моста, и отправился домой. Сначала король натов сел на слона, но горные ущелья были столь узки, что ему пришлось пересесть на лошадь. Однако под тяжестью короля натов лошадь пала, и король натов Ингаунуамаган вынужден был добираться до дворца пешком. С тех пор в Качинских горах можно встретить следы его тяжелых шагов, а на месте, где король натов разрушил мост, возникли водопады, которые называют Кхарун. Придя домой, Ингаунуамаган узнал, что девять сыновей духа-ната Лаяуканзо зло над ним посмеялись, и сказал им так:
— Вы — гнусные лгуны и обманщики, и я решил вас наказать за это. Я напущу на вас девятидневный дождь.
— А нам это нипочем,— возразили девять братьев.— -Нам не страшен не только девятидневный, но и девятилетний дождь. Мы всегда найдем прибежище у огня Г
Услышав подобные речи, король натов рассердился пуще прежнего и устроил на земле бесконечный ливень— всемирный потоп. Вода затопила всю землю, оставив в живых лишь двоих людей: Паупоннанчаунга и его сестру Чанкхоу. От них-то и произошли все люди.
Битон (Beaton), в греческой мифологии аргосский юноша, его матерью была Кидиппа, жрица богини Геры Аргосской, брат Клеобиса. Геродот и Павсаний рассказывают, что братья славились большой силой. Однажды их матери настало время исполнить обряд, а белых быков для священной колесницы забыли пригнать с пастбища. Битон и Клеобис сами впряглись в колесницу и тащили ее до храма около восьми километров. Их мать, растроганная сыновьней любовью, обратилась к Гере с молитвой даровать ее детям наивысшее благо, доступное людям. Битон и Клеобис заснули тут же в храме и больше не проснулись. После этого люди говорят, что любимцы богов умирают молодыми. Геродот излагает эту легенду в пересказе мудреца и путешественника Солона, посетившего Кипр, Египет и Лидию, при описании его знаменитой встречи и беседы с лидийским царем Крезом (Κροϊσος).
Историческая справка. Солон (Σολων), знаменитый афинский реформатор и законодатель, один из "семи мудрецов", элегический поэт. По отцу принадлежал к знатному эвпатридскому роду Кодридов, а по матери был родственником Пизистрата. Год рождения Солона точно не известен. Вообще, большая часть дошедших до нас биографических данных о Солоне отличается сомнительной достоверностью; в них много легендарных украшений. Отец Солона не обладал большими средствами и не пользовался влиянием, так что Солон принадлежал к людям среднего круга. Уже в молодости он стал заниматься торговлей, к чему его побудили расстроившиеся денежные дела его дома. По торговым делам он много путешествовал. Во время путешествий Солон, по преданию, приходил будто бы в соприкосновение с знаменитейшими мудрецами того времени (Периандром Коринфским, Фалесом Милетским, Анахарсисом). По широко распространенному в древности воззрению, опиравшемуся на существование среди Солоновых элегий элегии о Саламине, Солон приобрел известность завоеванием у мегарян острова Саламина. Вследствие нескольких неудач, которые понесли афиняне в борьбе с мегарянами из-за Саламина, предложения, клонившиеся к возобновлению борьбы за "желанный" остров, были, будто бы, запрещены под страхом смертной казни. Тогда Солон притворился помешанным и прочел на площади свою элегию. Воодушевленные ею афиняне начали войну и, под начальством Солона, завоевали остров. Этот рассказ представляет легенду: остров Саламин был завоеван, вероятно, позднее, Пизистратом (к тому времени относится, может быть, и знаменитая элегия). Другой заслугой, стяжавшей Солону широкую славу, предание считало возбуждение им греков к священной войне против города Кирры, жители которого обижали дельфийское святилище. Наконец, Солону приписывалось участие в разрешении дела о лицах, виновных в святотатственном избиении приверженцев Килона: Солон будто бы убедил виновных подчиниться суду тридцати. Говорили, что он подружился с очищавшим город критским жрецом Эпименидом. Вероятнее всего, что действительной причиной возвышения Солона и его широкой популярности была его поэтическая деятельность. Солон писал преимущественно элегии, темами для которых он брал нравственные, социальные и политические вопросы. По сохранившимся (главным образом у биографов Солона, например, у Плутарха и у Аристотеля в "Афинской политии") отрывкам его элегий мы можем составить себе понятие о его личности и нравственной философии. Подобно другим "мудрецам" того времени, Солон интересовался преимущественно вопросами практической морали. Он был врагом несправедливости и всяких крайностей: ему приписывалось изречение: μηδέν αγαν, что означает "все в меру". Благодаря своим элегиям, Солон приобрел популярность, как сторонник необходимых реформ, выказывавший сочувствие угнетенному демосу.
У великой Земли-Матери было двое сыновей, Глускэп и Малсум. Глускэп был добрым и мудрым творцом; Малсум был злым и себялюбивым разрушителем. Когда их мать умерла, Глускэп начал создавать из ее тела растения, животных и людей. Малсум же сотворил ядовитые растения и змей. Глускэп продолжал творить чудесные вещи, и Малсум задумал убить своего брата.
Малсум хвастался, будто бы он неуязвим, хотя существовала одна вещь, которая могла убить его, - корни папоротника. Он много дней подряд дразнил Глускэпа, чтобы обнаружить его уязвимое место. Наконец Глускэп, не умевший лгать, признался, что убить его может только совиное перо. Узнав это, Малсум сделал стрелу из совиного пера и убил Глускэпа. Однако сила добра была так велика, что Глускэп восстал из мертвых и пожелал отомстить брату. Ожив, Глускэп также узнал, что Малсум снова пытается убить его.
Глускэп понял, что у него не остается другого выбора, кроме как уничтожить брата, чтобы добро не погибло и его творения продолжали жить. Итак, он пошел к реке и привлек внимание своего злого брата, громко воскликнув, что его может убить еще и цветущий тростник. Когда Малсум приблизился, Глускэп вырвал папоротник с корнями и швырнул его в брата; Малсум тотчас же упал замертво. Дух Малсума отправился в подземный и превратился в злого волка-оборотня, который по сей день иногда мучает людей и животных, но боится дневного света.
Великий Небесный Дух, Несару, которого иногда называют Великой Тайной, был владыкой всего творения. Под небом расстилалось безбрежное море, по которому вечно плавали две утки. Несару создал двух братьев, Человека-Волка и Счастливого Человека, которые повелели уткам нырнуть на дно великого моря и принести немного земли. Из этой земли Человек-Волк создал Великие Равнины, а Счастливый Человек - холмы и горы.
Два брата спустились под землю и нашли двух пауков. Они объяснили паукам, как размножаться. Два паука породили множество видов животных и растений, а также людей. Кроме того, они породили расу злых великанов.
Эти великаны были такими злобными, что Несару в конце концов пришлось уничтожить их, наслав великий потоп. Людей же Несару любил и спас их от гибели.
Первые люди жили на небесах, поскольку земли еще не было. Однажды дочь великого вождя заболела, и ей никак не могли найти лекарства. Некий мудрый старик посоветовал выкопать корни целебного дерева, чтобы вылечить ее. Люди все вместе взялись за работу и вырыли большую яму вокруг дерева. Но яма оказалась слишком глубокой, и дочь вождя вместе с деревом провалилась в нижний мир.
Внизу было лишь бескрайнее море, по которому вечно плавали два лебедя. Когда дерево и девушка упали в воду, раздался громкий всплеск. Лебеди услышали его и подплыли, чтобы посмотреть, что случилось. Они увидели упавшую с неба девушку и спасли ее. Но, поскольку для лебедей все это было в диковинку, им пришлось отправиться за советом к Великой Черепахе, мудрейшей из всех существ.
Великая Черепаха сказала лебедям, что дерево и девушка - это добрый знак. Потом она велела всем животным отыскать дерево и принести ей волшебную почву, прилипшую к его корням. Лебеди должны были взять эту волшебную почву и сделать остров, на котором смогла бы жить девушка. Все животные отправились на поиски дерева, но почву смогла добыть только старая жаба. Она нырнула на дно моря, вернулась, выплюнула комок грязи и умерла. И тогда комок земли превратился в большую сушу.
Но в ту пору земля все еще была темной. Девушка сказала Великой Черепахе, что в верхнем мире было светло. Тогда Великая Черепаха поручила животным, живущим в норах, прорыть дырки в небе, чтобы сквозь них сиял свет.
Эта девушка стала матерью всего живого. Существует множество версий мифа, говорящих о том, каким образом она зачала первых людей Земли. Согласно одной из них, она забеременела; когда упала в море. По другой версии, причиной зачатия стало соединение волшебный почвы с морской водой. Но, как бы то ни было, в результате союза земли и моря зародился человеческий род, а у каждого человека на небесах есть свой прообраз.
Однажды мир раскрылся, являя на свет трех Божеств - Бога-Правителя Священного Центра Небес, Бога Высокого Священного Творения и Бога Божественного Творения. Сразу же за ними явились в мир еще два прекрасных молодых Бога: Бог Прекрасных Побегов Тростника и Бог, Навечно Утвердившийся в Небесах. Все божества были невидимы, и никто не знал об их существовании, даже они сами не подозревали о том, что их стало пятеро.
А дальше, словно из рога изобилия, стали появляться боги и богини, готовые начать творение жизни. И среди них были двое - брат и сестра - Идзанаги-но ками - Бог, Влекущий к Себе и Идзанами-но ками - Богиня, Влекущая к Себе. Им-то Старшие и поручили привести весь мир в порядок, сделать его пригодным для жизни, ведь не было еще в нем ничего, кроме бескрайнего неба и бесконечной глади морской. Земля же не имела четкой формы и медузой носилась по морским волнам, подобно всплывающему маслу.
"Закончите дело с этой носящейся по морским волнам землей и превратите ее в твердь", - порешили Старшие Боги. А чтобы сподручнее было справиться с задачей, пожаловали Боги драгоценное копье, творящее земную твердь.
Встали Идзанами и Идзанаги на Небесном Плавучем Мосту, что над Небесным потоком, и стали вращать его в морской воде так, словно бы они месили ее как тесто. Когда же они вытащили копье, вода, сгустившись, упала вниз тяжелой каплей, и образовала остров Оногородзима - Сам Собой Сгустившийся остров. Спустились Боги на этот остров, воздвигли небесный столб, возвели просторные покои, и стали там жить.
Брат и сестра с любопытством созерцали новосотворенную землю и самих себя. Однажды они заметили, что их тела различны: у Идзанами на теле было углубление, а у Идзанаги - выступ. "Что будет, - подумали близнецы, - если их соединить?", благо части тела дивно подходили друг к другу. Сказали тогда боги слова брачного обета, обошли вокруг Небесного столба, и после этого на ложе зачали дитя. Но первый опыт был неудачен. Родилось у них дитя - пиявка. Положили ее в тростниковую корзину и пустили плыть по воде.
Во второй раз Боги родили целый остров - ним Авасима, что значит Пенный. Но он тоже не был ребенком, которого желали увидеть брат и сестра, ставшие супругами. Пришлось Идзанами и Идзанаги обращаться за советом к Старшим.
- Негоже женщине первой произносить слова супружеского обета, - ответили Старшие. - Исправьте это, и все у вас получится.
Вновь повторили Боги слова, подтверждающие заключение брака, обошли Небесный столб. А дальше родились у брата и сестры восемь крупнейших островов и четырнадцать прекрасных детей-богов, что владели реками и горами, морем и ветром. Когда же Идзанами рожала пятнадцатого ребенка-бога, слишком пламенной оказалась природа младенца, ибо был он Бог огня Кагуцити, и опалил он лоно матери. В гневе отец убил ребенка, но из крови его, пролитой на землю, родилось множество других богов.
Идзанами умерла, но не смог смириться с утратой супруги Идзанаги. Похоронил он ее тело на горе Хиба-но-яма, а сам спустился за душой жены в Царство мертвых.
- Страна, что я и ты создавали, еще не до конца создана. Потому должно тебе вернуться, - уговаривал Идзанаги свою сестру-жену. И так он долго уговаривал ее, что заколебалась Идзанами, уже вкусившая пищи страны Мертвых, и ставшая мертвой. Может, и впрямь отправиться на землю со своим мужем?
Между тем Идзанаги очень хотелось увидеть свою жену, но темно было в царстве мертвых, а зажигать огонь ему жена запретила строго-настрого. Не удержался Идзанаки, отломал толстый зубец из священного сияющего гребня, что держал пучок волос у него над левым ухом, зажег огонечек и увидел, как копошатся в теле ее жены черви. Страшно испугался Идзанаги, и бросился бежать прочь из Царства Мертвых. Идзанами, которая уже было собралась вернуться с мужем, разгневалась, и отправила за мужем фурий страны Мертвых, чтобы они покарали нанесшего ей оскорбление.
Тогда сорвал Идзанаги с головы черную сетку для волос, бросил ее наземь, и превратилась сетка в плоды дикого винограда, пройти мимо которых фурии просто так не смогли - сладок был виноград, и пока его не съели, не тронулись дальше. Тогда вытащил Идзанаги из волос гребень, и стал гребень молодым, сочным бамбуком. Пока не съели его фурии, не смогли они продолжить погоню. Видя это, еще сильнее разгневалась Идзанами, пустила по пятам мужа несметное воинство, вынуждая его обнажить оружие. И худо бы пришлось Идзанаги, но росло на его дороге персиковое дерево. Сорвал он три персика, и дали они ему силу и защиту от злых духов. Не смогло воинство мертвых повредить Идзанаги, вернулось в подземный мир, а персики с той поры людей от нечисти защищать стали.
Заложил проход к стране мертвых мужчина-бог скалой, и пока его мертвая жена стояла по другую сторону, силясь пройти, произнес слова расторжения священного брака. Разозлилась Идзанами, пообещала, что будет предавать смерти каждый день тысячу человек на земле. Но Идзанаги лишь плечами пожал… "Ну и что? А на земле будет тогда рождаться полторы тысячи детей каждый день"… Пришлось отступить Идзанами.
Идзанаги же, вернувшись в мир живых, совершил ритуальное очищение, и породил на свет трех детей: Аматэрасу - богиню Солнца, Цукиеми - бога Ночи и Луны и Сусаноо - бога Ветра и Водных Просторов. Старшая из главных божеств, Аматэрасу, как покровительница "равнины высокого неба", стала прародительницей всех японских императоров.
Мифы - это История, заключенная в рамки иносказательного, эзотерического текста... Как правило, время описываемых событий, удалено на многие тысячелетия...
Высоко в горах стоит замок Монсальват. Нет у него сторожевых башен и толстых стен, как у ваших замков. Всегда гостеприимно опущен подъёмный мост. Настежь распахнуты ворота. Каждый путник там желанный гость. Но не часто раздаются шаги на мосту Монсальвата. Тёмные мысли мешают человеку увидеть волшебный замок. Злые дела не дают к нему подняться.
Перед замком на высоком столбе висит колокол. Если творится несправедливость, если кто-то нуждается в помощи, сам собой, без руки звонаря, начинает колокол звонить. Тогда один из рыцарей Монсальвата снаряжается в путь. Если спасёт он прекрасную девушку и они полюбят друг друга, может остаться с ней рыцарь Монсальвата, и будут они счастливы до конца своих дней. Но та, которую он спас, должна дать клятву, что никогда не спросит о его имени. Она должна довериться ему без тени сомнения и страха. Если же она нарушит клятву и спросит: «Кто ты?» — тогда рыцарь должен вернуться в свой далёкий замок Монсальват.
Амазонки жили на берегах Пондоса. Чем дальше находились края, куда ветер заносил древних мореходов, тм невероятнее были их рассказы об увиденном. Удивительно, но позднее эти рассказы чаще всего находили себе подтверждение. Только все оказывалось намного обыденнее, чем в этих сказочных историях. Например, легендарные циклопы никогда не были одноглазыми, кентавры на самом деле оказывались скифскими племенами, которые не представляли своего существования без лошадей. А легендарные воительницы-амазонки были обыкновенными женщинами, образ жизни которых сделал их мужественными и сильными. Туристы, приезжающие в Грецию сегодня, могут видеть на северной стороне Парфенона барельефы, изображающие бородатых воинов, отбивающихся от вооруженных всадниц. Это память об амазонках, некогда штурмовавших Афины.
О том, что племя воинственных женщин живет на берегах Понта, как в древности называли Черное море, греки знали издавна. Но близко им пришлось столкнуться друг с другом лишь под стенами Трои. Войска, состоящие из женщин, мужественно дрались за свободу и независимость своих соседей-троянцев, за что и вошли в эпосы и сказания о Троянской войне как один из самых сильных противников. Геродот в своей «Истории» сообщает, что столица амазонок называлась Фемискира, и стояла она на берегу реки Фермодон (юг Черного моря, современная Турция). Существует версия, согласно которой амазонки пришли в Грецию с Меотийского озера, то есть с Азовского моря. Оттуда они совершали военные походы по всей Малой Азии, добираясь даже до Сирии и Египта. Согласно легендам, амазонки основали такие города, как Эфес, Смирна (ныне — турецкий Измир), Синоп и Пафос. В «Илиаде» Гомер называл амазонок «антианейрами» (те, кто сражаются, как мужчины). Геродот именовал их «андроктонами» (убийцами мужчин) Слово «амазонки» настолько древнее, что даже в античные времена в Греции яростно спорили о его смысле. Самым популярным, как всегда, стал наиболее экстравагантный вариант — «безгрудые». Пошли слухи, будто амазонки удаляли себе правую грудь, которая якобы мешала им стрелять из лука и рубиться на мечах. Даже отец истории Геродот упомянул в своем труде о «самоувечье». Видимо, мужчинам нравилась мысль, что непобедимые амазонки были ущербными женщинами, однако ни на одной картине, фреске или скульптуре (а их дошло до нас множество) изображение безгрудой амазонки не встречается. И все же в древнегреческой мифологии амазонки стоят особняком. Хотя царица дев-воительниц Ипполита считалась дочерью бога войны Ареса, в целом амазонкам не приписывалось сверхъестественного происхождения, легенды повествуют о них как о вполне реальном народе, вроде египтян или мирмидонян. Но народе несколько необычном: состоит он только из женщин, которые участвуют в конных сражениях, пользуются мечами, луками и могут быть побеждены исключительно героями уровня Геракла или Тесея. Так был ли у мифических амазонок реальный прообраз? История свидетельствует, что амазонки действительно существовали. Правда, далеко не всегда они были всадницами и лучницами. И грудь себе не вырезали. И назывались по-другому. Выбор поневоле. Сейчас есть и материальные свидетельства существования племен женщин-воительниц. На Кавказе, в Северном Причерноморье и в других местах найдены захоронения амазонок древности. Рядом с бусами на истлевшей нити лежали боевые ножи, щиты и доспехи — то, что служило воительницам в этом мире и должно было сопровождать их на пути в мир иной. Вместе с оружием часто находят и остатки сбруи: разве амазонка может быть без коня? Эти находки уже перестали быть сенсацией. Каждый год археологи находят все новые следы существования женщин-воительниц. Память человечества не сохранила их имен. Поэтому, по традиции, будем считать воинственные сообщества женщин, живущих особняком, без мужчин, амазонками. Обычно это были небольшие группы, редко разраставшиеся до размера племени. Для их возникновения требовались два условия: исчезновение мужчин и готовность представительниц прекрасной половины принять мужские обязанности на себя. Первое условие выполнялось во времена Великого переселения народов настолько часто, что его можно считать закономерностью. То и дело племена нападали друг на друга, и победитель уничтожал поголовно всех мужчин проигравшего племени. Кстати, не где-нибудь, а в Библии четко формулируется норма поведения победителей: в завоеванном поселении «порази в нем весь мужской род острием меча, только жен и детей и скот и все, что в городе, всю добычу его возьми себе и пользуйся добычею врагов твоих». Однако женщины и дети часто прятались в безопасном месте еще до начала сражения. Победители иногда попросту не находили их – и ограничивались грабежом «добычи врагов своих». Оставшись без защиты, женщины с детьми или погибали, или присоединялись к другому племени. Или становились амазонками – то есть, брали оружие мужей и сами защищали себя. Отступать им было некуда. Может, поэтому они и сражались столь отважно. Но что бы ни гласили легенды, жизнь амазонок не ограничивалась одними битвами. Нужно было есть, воспитывать детей, как-то организовывать быт. Сама собою возникала возрастная схема распределения обязанностей. Девочек обучали военному искусству. Девушки постарше составляли действующую армию и «продовольственные отряды». Повзрослев, они рожали детей (от кого — об этом чуть позже). А через некоторое время переходили в «обслуживающий персонал». Разумеется, на любом из этих этапов каждая амазонка могла погибнуть. Сорокалетняя женщина считалась глубокой старухой, да и редко кто доживал до этого возраста. Структура женского племени, образ жизни, источники пропитания, формы общения с мужчинами – все это в огромной степени зависело от местности обитания. Степь, да степь кругом... Чаще всего в мифах рассказывается об амазонках, живущих в степях. Именно у кочевых племен был самый большой риск потерять своих мужчин. Кроме того, здесь победители ради продолжения похода часто пренебрегали добычей и не отягощали своего обоза пленницами. Потому-то кочевники с детства обучали дочерей ездить верхом и владеть оружием. Степные амазонки следовали традициям своих предков. Они разводили скот, чаще всего лошадей, кочевали. Спали в легких шатрах из обработанных шкур, почти по-спартански, приучали дочерей жить в суровых условиях. Военных стычек с соседями не избегали. Но сами, как правило, ни на кого не нападали. Физическая сила, выносливость, воинское искусство ценились ими превыше всего. Поэтому царицей избирали победительницу ритуальных соревнований, в которые входили и стрельба из лука, и вольтижировка на лошадях, и единоборство. Плутарх писал, что амазонки носили короткое, до колен платье, щит, напоминавший лист плюща, и шлем, скреплявшийся под подбородком ремнями. На шлем часто натягивали конический фригийский колпак из войлока с наушниками, спускавшимися до плеч, затыльником и завязками. Это был единственный «предмет гардероба», который амазонки украшали вышивками или жемчугом. Армия руководила всей жизнью амазонок – и военной, и мирной. Она была относительно невелика – не более четверти племени, при этом на «солдаток» ложилось множество обязанностей: они должны были постоянно добывать пропитание, защищать племя от врагов, поддерживать свою боевую готовность – и они же продолжали род. Таким образом, самое сильное звено из-за перегрузки оказывалось и самым уязвимым. Поэтому – самым жестоким. К вопросу деторождения они относились приблизительно так же, как к умножению стада: в определенный период заботились, чтобы «все кобылы были покрыты». Подобно их предкам, они похищали своих брачных партнеров из враждебных племен и деловито их использовали. Различие лишь в том, что вместо невест добывали женихов, и не для создания семьи, а для кратковременной «процедуры». После чего пленников, как и рождающихся мальчиков, безжалостно убивали, видимо, не испытывая к ним ни любви, ни ненависти. Убийства были необходимы: они обеспечивали стабильность племени. Ведь обеспечить всех женщин мужьями было практически невозможно. А держать нескольких «жеребцов» среди множества женщин, прошедших школу жизни в седле и на войне, было опасно: они могли стать или претендентами на власть, или причиной постоянных драк. А поскольку царицами степных амазонок становились самые сильные, то и решалась проблема «топорно». Однако постепенно девы-воительницы стали использовать и мирные способы решения споров. Как правило, весной амазонки на месяц сходились на нейтральной территории с мужчинами из соседних племен, а через положенный срок отдавали счастливым отцам новорожденных мальчиков, оставляя девочек в племени. В книге Диодора Сицилийского описывается, как царица амазонок Фалестра пришла к Александру Македонскому и сказала: «Я прибыла, чтобы подарить тебе сына, а если родится дочь – забрать ее себе, потому что нет выше меня женщины по силе и храбрости и нет мужчины славнее тебя». Неважно, миф это или реальное событие, в любом случае виден «фирменный» подход. Бывало, что амазонками становились и женщины, живущие в горах. Но только на время: когда их мужчины уходили на дальние пастбище или в походы. Бывало, что становились амазонками и женщины, живущие в горах. Но только на время: когда их мужчины уходили на дальние пастбища или в походы. Иногда такие отлучки длились годами. Горных амазонок готовили к самостоятельной жизни заранее. Обучали военному делу, строили для них неприступные жилища-крепости, знаменитые кыз-кала – «девичьи башни». До сих пор обычаи некоторых кавказских народов предписывают женщинам и мужчинам жить в строгой изоляции друг от друга. Даже супругам, согласно древнему правилу, надлежит встречаться тайно, под покровом ночи. Возможно, и обычай принимать пищу в разных комнатах имеет то же происхождение. Следы существования амазонок на границах Древней Руси остались в сказаниях о богатыршах-поленицах, с которыми борются, а потом «полюбовно спят» и Добрыня Никитич, и, разумеется, миловидный Алеша Попович. Например, матерью Соколенка – сына Ильи Муромца – была такая амазонка-поленица. Сомкнулись времена. Замечательно, что следы амазонок можно отыскать не только в текстах древних авторов и в записях более поздних лет. Историограф Карла Великого Павел Дьякон упоминал воительниц-амазонок в своей "Истории лангобардов". Во время продвижения лангобардов на юг амазонки преградили воинам путь через реку. Только после единоборства одной из амазонок с вождем лангобардов амазонки вынуждены были пропустить их. "От некоторых людей, - заключает Павел Дьякон, - я слыхал, что народ этих женщин существует по сегодняшний день". О каком же "народе женщин" писал историограф Карла Великого? Оказывается, именно тогда, в VIII веке, на территории Чехии возникла своего рода вольница, нечто вроде Запорожской сечи, с той только разницей, что состояла она из женщин. Воинственно настроенные женщины подняли восстание и объединились в отряды, наводившие страх на окрестных жителей. Время от времени они совершали лихие набеги, захватывая в плен мужчин, обращая их в рабство. Резиденцией этих амазонок был "Замок девственниц" на горе Видолве. Целых восемь лет женщины со своей предводительницей Властой отвергали все предложения князя Пржемысла о мире. Но как-то проходил по тем местам некий герцог со своим войском. Герцог был храбр и презирал благоразумие. Напрасно советовали ему обойти эти края стороной: герцог считал, что бояться женщин недостойно рыцаря. Когда женщины- воительницы внезапно напали на один из его отрядов и убили его лучших воинов, герцог рассвирепел. Теперь он тем более не мог отступить: быть побежденным стыдно, а уж быть побежденным женщинами!.. Войско герцога осадило замок. За все годы, что женщины владычествовали над окружающей равниной, такого не случалось ни разу. Нападающей стороной обычно были они. Замок не был готов к обороне, запасы продовольствия и воды стали вскоре подходить к концу. Шла пятая неделя осады, когда на рассвете серебряный звук сигнальной трубы прозвучал у северной стены замка. Два всадника были видны в раннем утреннем свете — горнист с белым флагом и оруженосец. Оруженосец держал над головой большой белый конверт с личной печатью герцога. Это был ультиматум. Женщинам предлагали капитуляцию. В случае согласия их ждала не смерть, и даже не позорный плен — они вольны были удалиться в любой из окрестных монастырей, чтобы молитвой и послушанием искупить свои злодейства. Срок ультиматума еще не истек, а с крепостных стен уже были сброшены два десятка обезглавленных пленных — все, кто оказался в замке. Ворота замка распахнулись, и всадницы устремились на осаждавших. Женщины яростно сражались, пока последняя из них не пала на копья солдат. Герцогу досталась сомнительная слава победителя женщин. Трудно сказать, было ли это лучше дурной славы побежденного женщинами. Что же касается чешских амазонок, то блистательная победа герцога не положила конец воинственности женщин в этих краях. Шесть веков спустя подобную же общину женщин-воительниц застал в Чехии итальянский поэт Сильвио Пикколомини (1405 - 1464), ставший позднее папой Пием II. Согласно его рассказу, женщины эти отличались необычайной храбростью. В одном из своих трудов будущий римский папа посвятил женщинам-амазонкам целую главу. Он писал, что чешские амазонки осуществляли в отношении своих мужчин свирепую диктатуру. История европейских амазонок не кончается на этом. Через два века о каком-то "городе женщин" писал арабский ученый Абу-Обейд аль Бакри (1040 - 1094): "На запад от русов находится город женщин, они владеют землями и невольниками... Они ездят верхом, лично выступают в войне и отличаются смелостью и храбростью". О каком-то "народе женщин", обитавшем в северных районах Европы, писал римский историк Корнелий Тацит. Любопытные вести привез с Кавказа побывавший там лейб-медик Петра I Готлиб Шобер. На ассамблеях, устраиваемых при дворе, его снова и снова просили повторить свой рассказ. По словам армянских и татарских купцов, и в ту пору в горах жили "женские племена", наследницы античных амазонок. Эти женщины господствовали над мужчинами, которым отводилась только самая черная работа по хозяйству. Они запрещали мужчинам даже прикасаться к оружию, но в совершенстве владели им сами. В 1621 году в составе посольства, направлявшегося в Эфиопию, был португальский монах Франциско Альварес. По его словам, на границе царства Дамут и Гоража обитали женщины-воительницы. "Эти женщины, - писал он, - храбрые и отличные воины. Они искусные стрелки из лука. Мужья этих женщин не являются воинами, потому что женщины не разрешают им владеть оружием". Столь поразительно смыкаются прошлое и настоящее. Свидетельства древних о женщинах-воинах и то, что рассказывал о женских батальонах конголезского короля конца XIX века португальский путешественник Дуарте Лопес, вернувшись в Европу. По его словам, они жили совершенно одни на пожалованных им землях, время от времени, выбирая мужей по своему желанию. Как только те надоедали, без особых сожалений женщины отправляли их обратно. Так же как и античные амазонки, они оставляли у себя девочек, а мальчиков, родившихся от такого брака, отдавали отцам. Женский спецназ «а ля амазонки». Занимательные записки оставил английский путешественник Дж. Дункан, побывавший в конце XIX века в Дагомее (современный Бенин). Он свидетельствует, что опору королевского трона в стране составляла женская гвардия. Десять ее отборных полков, каждый по шестьсот человек, внушали должное почтение подданным короля и ужас соседним королевствам. В гвардию принимали девушек от пятнадцати до девятнадцати лет. Изначально женский батальон был создан в конце XVII века для личной охраны короля. Идея принадлежала сестре-близнецу одного из военных лидеров. После смерти брата она не растерялась и, что называется, сменив личину, взяла управление армии в свои руки. Говорят, именно с этого и зародилась власть дагомейских амазонок. Идея прижилась. Батальон разросся и уже в XVIII веке активно воевал с соседями. Слава о бесстрашных воительницах шагнула далеко за границы Дагомеи. Миссионеры, впервые описавшие их, поражались бесстрашию и ловкости женщин. Со временем амазонки-дагомейки составили около трети армии страны. Они проходили жесткий тренинг, и были вооружены невероятно дорогими английскими винтовками. Во время службы они не имели права выходить замуж и иметь детей. Большинство из них были девственницами. Если они нарушали обет целибата во время службы, их ждала смерть. При этом все дагомейские амазонки считались женами короля, должны были жить в его дворце и полностью им обеспечивались. В сражениях нередко принимали участие также женщины-телохранительницы короля, их называли "супруги пантеры", и даже престарелые родственницы королевской семьи - "матери пантеры". Страх перед ними был столь велик, что закаленные воины, выстроившиеся для битвы, нередко разбегались, едва заслышав леденящие кровь воинственные завывания женщин. Дж. Дункан следующим образом описывает парад женской гвардии: "... Здесь же было 4000 женщин-воинов — 4000 черных женщин Дагомеи, личных телохранительниц монарха. Они стоят неподвижно, сжимая в одной руке ружье, а в другой тесак, готовые броситься в атаку по первому же знаку своей предводительницы. Молодые и старые, уродливые и прекрасные, они представляют собой незабываемую картину. Они так же мускулисты, как черные мужчины-воины, так же дисциплинированны и сдержанны и стоят рядами, такими ровными, как если бы их выравнивали по шнурку". В 1890 году, после долгих и кровопролитных боев, французский Иностранный легион завоевал Дагомею, и войско амазонок было расформировано. Последняя из них умерла в 1979 году. Но этот женский «спецназ», строго говоря, вряд ли можно отнести к амазонкам, поскольку он представляет собой лишь армейское устройство, а не государственное в целом. Многие властители предпочитали, а по слухам, и сейчас предпочитают иметь личную охрану, состоящую из обученных военному делу женщин. Считается, что они более надежны, верны и более жестоки с врагами. Что ж, может это и так, но последнее качество — жестокость — женской природе не присуще. Жестокими женщин делают мужчины. Не стоит забывать, что Правосудие — это женщина с мечом.
Солнце, Луна и звёзды давно бы исчезли… окажись они в пределах досягаемости загребущих человеческих рук. Генри Хэвлок Эллис
Первые смертные жили на земле счастливой и добродетельной жизнью. Воздух был чист и напоен ароматами; на небе круглый год сияло Солнце, земля в изобилии рождала сочные плоды, и повсюду цвели благоухающие цветы. Человек был доволен жизнью. Он не знал ни холода, ни голода, ни болезней, ни смерти. Юпитер, который справедливо полагал, что все эти блага достались человеку благодаря Прометееву огню, был ужасно недоволен и решил наказать людей за то, что этот божественный дар попал к ним в руки. Он собрал богов на Олимпе, и они, посоветовавшись друг с другом, решили создать женщину, и, как только она была сотворена, каждый из них вдохнул в нее частичку своего очарования, что сделало ее неотразимой. Их усилия не пропали даром. Боги не забыли ничего, осталось только придумать имя для этого прекрасного создания, и боги, посовещавшись, решили назвать ее Пандорой. Они попросили Меркурия отнести ее Прометею в качестве дара небес, но он хорошо знал, что ему нечего ждать добра от богов, и отказался принять ее. Кроме того, он предупредил своего брата Эпимета, чтобы он тоже не польстился на этот подарок. Но Эпимет, к сожалению, не отличался предусмотрительностью своего брата и, увидев женщину, воскликнул: «Такое прекрасное и нежное существо не способно на злые дела!» и с радостью принял ее. Они провели первые дни своей совместной жизни, безмятежно гуляя, взявшись за руки, в прохладной лесной тени, среди гирлянд благоухающих цветов, утоляя голод сочными плодами, которые висели так низко, что достаточно было только протянуть руку, чтобы сорвать их. Но однажды вечером, танцуя на лужайке, они увидели, что к ним приближается посланец Юпитера, Меркурий. Он шел медленно и устало, одежда его была покрыта пылью и заляпана грязью, а на плечах лежал сундук, пригибавший его к земле своей тяжестью. Пандора остановилась и с женским любопытством стала гадать, что может быть в этом огромном сундуке. Она шепотом попросила Эпимета узнать, что привело сюда Меркурия. Эпимет выполнил ее просьбу, но Меркурий ничего не ответил на его вопрос и только попросил разрешения оставить сундук на хранение в их доме, объяснив, что слишком устал, чтобы доставить его по назначению сегодня, и пообещал скоро забрать ящик. Это разрешение было ему дано. Меркурий со вздохом облегчения поставил сундук в угол и удалился, отказавшись от предложения гостеприимных хозяев отдохнуть и перекусить. Но не успел он выйти за порог, как Пандоре захотелось взглянуть на содержимое таинственного ящика. Эпимет, удивленный и шокированный желанием жены, заявил, что заглядывать в чужие вещи неприлично. И тут он впервые увидел на прекрасном лице своей возлюбленной недовольство. Эпимет поспешил позвать ее на свежий воздух, где веселились и играли их друзья, но Пандора впервые отвергла его предложение. Расстроенный и обескураженный, Эпимет вышел из дома один, надеясь, что она вскоре присоединится к нему и своими ласками постарается загладить вину. Оставшись наедине с таинственным сундуком, Пандора сгорала от любопытства. Она осторожно подошла к нему и стала с интересом разглядывать. Он был изготовлен из темного дерева, а на крышке была вырезана голова, да столь искусно, что Пандоре показалось, что она улыбается и подбадривает ее. Ящик был обвязан блестящим золотым шнуром, который на крышке был завязан сложным узлом. Пандора, гордившаяся своими искусными пальчиками, не сомневалась, что сумеет развязать его, и подумала, что не будет ничего плохого, если она просто немного ослабит узел, не заглядывая под крышку. И она принялась за работу. Но, сколько бы она ни пыталась ослабить узел, у нее ничего не получалось. Снова и снова доносился до ее уха смех Эпимета и его друзей, игравших на лужайке. Они звали ее выйти и присоединиться к ним, но она не желала оставлять сундук. И вот, когда Пандора хотела уже в отчаянии бросить все попытки развязать узел, он вдруг поддался под ее дрожащими пальцами, и золотой шнур упал на пол. Из ящика до уха Пандоры донеслись звуки, похожие на шепот. После того как она развязала узел, они стали громче, и она, затаив дыхание, приложила ухо к крышке, желая убедиться, что эти звуки и вправду несутся оттуда. Легко же представить ее удивление, когда до нее донеслись слова, произнесенные жалобным голоском: «Пандора, дорогая Пандора! Пожалей нас, выпусти нас из этой мрачной тюрьмы! Открой крышку, умоляем тебя, открой!» Сердце Пандоры забилось так часто и громко, что его удары на мгновение заглушили все остальные звуки. Открыть ящик или не открывать? Тут до ее слуха донеслись знакомые шаги. Это был Эпимет. Она знала, что он идет, чтобы заставить ее выйти из дома. Но тогда она не сможет узнать, кто сидит в сундуке. И она поспешно приоткрыла его крышку, чтобы успеть взглянуть, что там. Коварный Юпитер вложил в сундук все болезни, беды, пороки и преступления, и, как только крышка сундука приоткрылась, они вылетели вон и под видом маленьких существ с коричневыми крылышками, очень похожих на мотыльков, принялись кружиться вокруг Эпимета, вошедшего в дом, и вокруг Пандоры, безжалостно кусая и жаля их. Потом они вылетели через открытые окна и дверь и набросились на друзей Эпимета, и их радостные крики тут же сменились жалобными стенаниями. До этого Эпимет и Пандора никогда не испытывали боли или гнева, но, как только крылатые злобные духи искусали их, они заплакали и — увы! — впервые в жизни поссорились. Эпимет принялся горько упрекать жену за ее безрассудство, но в самый разгар своих упреков неожиданно услышал жалобный голосок, взывавший о свободе. Голос доносился из сундука, крышку которого Пандора захлопнула, как только почувствовала первые приступы боли. «Откройте, откройте, я исцелю ваши раны! Прошу вас, выпустите меня отсюда» — умолял голосок. Несчастные супруги вопросительно посмотрели друг на друга и снова прислушались. До их слуха опять донесся жалобный голосок, и Эпимет велел жене открыть крышку и выпустить того, кто просился на свободу, добавив при этом, что она принесла своим несносным любопытством столько зла, что больше уже не будет, и что в сундуке, должно быть, сидит какой-то добрый дух, который сможет им помочь. И Пандора сделала доброе дело, открыв ящик во второй раз, ибо боги, преисполнившись жалости к человеку, спрятали среди духов зла одно доброе существо, Надежду, которая стала исцелять раны, нанесенные теми, кто сидел с нею в сундуке. Легко порхая в своих белоснежных одеждах, Надежда дотронулась до искусанных мест на теле Пандоры и Эпимета, и боль тут же утихла. После этого она быстро вылетела в открытое окно и занялась исцелением других жертв злых духов, вселяя в них бодрость. Так, согласно верованиям древних, в мире появилось зло, принеся с собой невыносимые страдания, но за ним по пятам всегда идет надежда, помогая страждущим людям и суля им счастливое будущее. С тех пор люди забыли многих богов, но Надежду они почитали всегда.
Судя по данным археологии, в самый древний период египетской истории еще не было космических богов, которым приписывали сотворение мира. Ученые полагают, что первая версия этого мифа возникла незадолго до объединения Египта. Согласно этой версии, солнце родилось от союза земли и неба. Это олицетворение, несомненно, древнее, чем космогонические идеи жрецов из крупных религиозных центров. Как обычно, от уже существующего мифа не отказывались, и образы Геба (бога земли) и Нут (богини неба) как родителей бога солнца Ра сохраняются в религии на протяжении всей древней истории. Каждое утро Нут производит на свет солнце и каждый вечер прячет его на ночь в своем чреве. Богословские системы, предлагавшие другую версию сотворения мира, возникли, вероятно, в одно и то же время в нескольких крупнейших культовых центрах: Гелиополе, Гермополе и Мемфисе. Каждый из этих центров объявлял создателем мира своего главного бога, который был, в свою очередь, отцом других богов, объединявшихся вокруг него. Общей для всех космогонических концепций была идея о том, что сотворению мира предшествовал хаос воды, погруженной в вечную тьму. Начало выхода из хаоса связывалось с возникновением света, воплощением которого являлось солнце. Представление о водном просторе, из которого появляется поначалу небольшой холм, тесно связано с египетскими реалиями: оно почти в точности соответствует ежегодному разливу Нила, илистые воды которого покрывали всю долину, а затем, отступая, постепенно открывали землю, готовую к пахоте. В этом смысле акт сотворения мира как бы повторялся ежегодно. Египетские мифы о начале мира не представляют собой единого, цельного рассказа. Часто одни и те же мифологические события изображены по-разному, и боги в них выступают в различном облике. Любопытно, что при множестве космогонических сюжетов, объясняющих сотворение мира, чрезвычайно мало места уделяется созданию человека. Древним египтянам казалось, что боги сотворили мир для людей. В письменном литературном наследии Египта очень мало прямых указаний на сотворение рода человеческого, такие указания – исключение. В основном же египтяне ограничивались убеждением, что человек обязан своим существованием богам, которые ждут от него за это благодарности, понимаемой очень просто: человек должен поклоняться богам, строить и содержать храмы, регулярно совершать жертвоприношения. Жрецы Гелиополя создали свою версию возникновения мира, объявив его создателем бога солнца Ра, отождествленного с другими богами – творцами Атумом и Хепри («Атум» значит «Совершенный», имя «Хепри» можно перевести как «Тот, кто возникает» или «Тот, кто приводит к возникновению»). Атума обычно изображали в облике человека, Хепри в виде скарабея, а это значит, что его культ восходит к тому времени, когда богам придавали облик животных. Любопытно, что у Хепри никогда не было собственного места культа. Как олицетворение восходящего солнца, он был тождествен Атуму – заходящему солнцу и Ра – светящему днем. Придаваемый ему облик скарабея был связан с убеждением, что этот жук способен размножаться сам по себе, отсюда его божественная созидательная сила. А вид скарабея, толкающего свой шар, подсказал египтянам образ бога, катящего солнце по небу.
Миф о сотворении мира Атумом, Ра и Хепри записан в «Текстах пирамид», а к тому времени, когда текст его впервые был высечен в камне, он, вероятно, существовал уже давно и был широко известен. Согласно «Текстам пирамид», Ра – Атум - Хепри создал себя сам, возникнув из хаоса, именуемого Нуном. Нун, или Первоокеан, изображался обычно как необозримое предвечное водное пространство. Атум, появившись из него, не нашел места, на котором ему можно было бы удержаться. Поэтому он в первую очередь создал холм Бен-бен. Стоя на этом островке твердой почвы, Ра-Атум-Хепри приступил к созданию других космических богов. Поскольку он был один, первую пару богов ему пришлось родить самому. От союза этой первой пары произошли другие боги, таким образом, согласно гелиопольскому мифу, появились земля и правящие ею божества. В продолжающемся акте творения от первой пары богов – Шу (Воздух) и Тефнут (Влага) – родились Геб (Земля) и Нут (Небо). Они в свою очередь породили двух богов и двух богинь: Осириса, Сета, Исиду и Нефтиду. Так возникла Великая Девятка богов – Гелиопольская Эннеада. Эта версия сотворения мира не была единственной в египетской мифологии. По одному из преданий, создателем людей был, например, гончар – бог Хнум, представлявшийся в облике барана, - который вылепил их из глины.
Богословы Мемфиса, крупнейшего политического и религиозного центра Древнего Египта, одного из его столиц, включили в свой миф о сотворении мира многих богов, принадлежавших разным религиозным центрам, и подчинили их Пта как творцу всего. Мемфисский вариант космогонии по сравнению с гелиопольским значительно более отвлеченный: мир и боги созданы не с помощью физического акта – как в процессе творения Атумом, - а исключительно мыслью и словом. Иногда небесный свод представлялся в виде коровы с телом, покрытым звездами, но существовали еще представления, согласно которым небо – это водная поверхность, небесный Нил, по которому днем солнце днем обтекает землю. Под землей тоже есть Нил, по нему солнце, спустившись за горизонт, плывет ночью. Нил, протекающий по земле, олицетворялся в образе бога Хапи, который способствовал урожаю своими благодатными разливами. Сам Нил также населялся добрыми и злыми божествами в образе животных: крокодилов, гиппопотамов, лягушек, скорпионов, змей и т. д. Плодородием полей ведала богиня – владычица закромов и амбаров Рененутет, почитавшаяся в образе змеи, которая появляется на поле во время жатвы, следя за тщательностью уборки урожая. Урожай винограда зависел от бога виноградной лозы Шаи.
Сообщение отредактировал Acey_cosmic - Среда, 01.02.2012, 19:05