Каждый день я вижу вокруг себя множество людей, убирающих, строящих и обслуживающих москвичей.
Кто эти люди? Что привело их, зачем они приехали в чужой город, в иной климат и бесчеловечную среду обитания?
Они просто хотят выжить и не дать умереть своим многочисленным родственникам.
Они готовы на любую работу, на любые условия жизни, только бы иметь работу и жить.
Для всех местных они на одно лицо, их не различают: кто таджик, кто киргиз, а кто узбек.
У них одно имя – чурки, на них смотрят, как на муравьев, ползающих под ногами, от них отворачиваются на улице, отодвигаются в метро, часто бьют, иногда убивают.

Многие считают, что от них – все зло, наркотики, разбои и изнасилования, всех их гнать в шею – так думает большинство. Пусть работают, но под охраной и после работы сидят на цепи – думают, но не говорят вслух другие.

Интернационализм у нас в крови, 70 лет нам говорили, что все люди равны, но мы же все знали, что это не так.
В каждой школе и каждом дворе все знали, кто жид, а кто армяшка, из негров любили только Пушкина, из китайцев и японцев – никого, из Латинской Америки – только Пеле, – вот и вся любовь к другим народам, да, я забыл Фиделя Кастро – его тоже любили, но потом перестали.

Очень долго любить скучно, а ненавидеть можно вечно, потому что это помогает понять свои неудачи.
Мы не люди, но есть и хуже нас, говорила моя бабушка и я не понимал, что она имела в виду, а теперь понял: если есть кто-то хуже, то ты лучше, а это – уже ступенька к высшей расе.

В настоящее время говорить о других народах плохо не является неприличным: одному писателю не нравится Израиль и он не стесняется поддерживать террористов из «Хамас», другой писатель не любит американцев, говорит и пишет, что они тупые, и все смеются и радуются, что сами они умные, об уничижительных эпитетах прибалтам я не говорю, это стало уже фольклором.

Другие, менее говорливые, бьют сразу копытом в голову или ножом в бок, очищая Святую Русь от басурман, разве они не заодно с властителями дум?
Хотелось бы напомнить в год юбилея Победы, что долг платежом красен.

С начала Большой войны Узбекистан, Киргизия, Туркмения и Таджикистан приняли несколько миллионов советских граждан, эвакуированных с оккупированных фашистами территорий. Приняли, обогрели, поделились своим кровом и скромным достатком.

Спасли миллионы сегодняшних родителей, дети и внуки которых унижают и убивают внуков своих спасителей.

Нынешние гастарбайтеры тоже приехали спастись, они не просят место в наших домах, не просят у нас еды и одежды, они живут по подвалам и норам, а мы брезгливо от них отворачиваемся. Они, склонив голову, скребут, метут, строят и убирают за нами дерьмо.

Говорят, что они лишают работы на этой ниве настоящих, местных граждан, но охотников до такой сладкой работы не было в России никогда – ни в царской России, ни в новой демократической.

Мне рассказывала мама, что в Фергане, где она жила в эвакуации, ей хозяйка уступила единственную кровать, где она спала вместе с бабушкой и детьми.
Приютившие их люди были темными и не знали расовую теорию, как бывшие нацисты.

Валерий Гринберг