Из беседы со сторожами железнодорожной станции, самое начало 20 века: «Вот что я расскажу Вам, господа, – начал один из сторожей. – Когда я был еще мальчиком, я служил у одного хозяина – резчика, у которого была доморощенная корова, долго кормившая семью его и, наконец, состарившаяся у него; тогда они решили зарезать ее. В своей бойне он резал так: оглушит сначала ударом обуха в лоб, а затем уже режет. И вот подвели к нему его корову, он занес обух, чтобы ударить ее, а она пристально-пристально смотрит ему в глаза, узнала своего хозяина, да так и упала на колени, а слезы так и полились… Так что же Вы думаете? Нам всем даже страшно стало, у резчика и руки опустились, и так-таки и не зарезал корову, а кормил ее до самой смерти, даже занятие свое оставил».
Другой, продолжая речь первого, говорит:
«А я! С какой злостью режу свинью и не жалею ее, потому что она сопротивляется и кричит, а вот жалко, когда режешь теленка или барашка, он все смирно стоит, смотрит на тебя, как дитя, верит тебе, пока не зарежешь его».
Вот так... За крики, значит, не жалко.